Он поднял крышку иконографа и помахал рукой, разгоняя дым. Изнутри раздался очень тихий кашель.
– И, если я не ошипаться, мы только что успешно сафершить травление картинки! Фсе это есть демонстрирофать, каких фысот мы мошем достичь, если наши мосги не затуманены мыслями оп открытых окнах и голых шеях, о которых я софсем не фспоминать уше много тней, потому что я есть полностью тресфенник.
В свою одежду Отто тоже внес изменения. Куда-то исчез традиционный для его вида черный вечерний наряд, вместо этого появился жилет без рукавов, но зато снабженный таким количеством кармашков, какого Вильям в жизни не видал. Многие из них были заполнены кормом для импов, запасной краской, загадочными инструментами и прочими важными атрибутами иконографического искусства.
В знак уважения к традициям, Отто сделал его черным, с красной подкладкой, и пришил сзади длинные фалды.
Путем осторожных расспросов членов пострадавшей семьи, печально наблюдавших, как дым над руинами постепенно превращается в пар, Вильям установил, что пожар был загадочно вызван загадочным спонтанным возгоранием жира, загадочно выплеснувшегося из переполненной загадочной сковородки.
Вильям оставил их копаться в почерневших останках дома.
– Для меня это всего лишь статья в газете, – сказал он, убирая блокнот. – Иногда я чувствую себя вампиром… ой… извини.
– Фсе нормально, – успокоил его Отто, – я понимать. И я долшен вам скасать спасипо за эту рапота. Для меня много значит, что фы меня фсяли, особенно когда я фишу, как вы нерфничать. Что есть фполне понятно, конечно ше.
– Я не нервничаю! Рядом с другими видами я себя чувствую как дома! – горячо запротестовал Вильям.
Выражение лица Отто было дружелюбным, но столь же проницательным, сколь широка может быть улыбка вампира.
– Да, я отметил, как тщательно фы стремитесь пыть друшелюбным к гномам, и ко мне фы тоже отшень допры. Фы яфно прилагать польшие усилия, что заслушифает фсяческой похфалы…
Вильям открыл было рот для протеста, но сдался.
– Ну хорошо, послушай, просто меня так воспитали, понимаешь? Мой отец определенно слишком… предан человечеству, хм, ха, не человечеству в смысле… я хочу сказать, он не просто против…
– Да, да, я понимать.
– Ну вот и все на этом, о'кей? Мы все вольны сами решать, кем хотим быть!
– Да, да, конечно. И, кстати, если тебе понатопится софет насчет шенщин, только спроси.
– Зачем это мне может понадобиться совет насчет ше… женщин?
– О, низачем. Софсем низачем, – с невинным видом сказал Отто.
– Да и в любом случае, ты же вампир. Что вампир может посоветовать толкового про женщин?