– Э, а зачем тебе нужна темная комната? – поинтересовался Вильям. – Импам ведь все равно.
– Это нужно для моего эксперимент, – гордо ответил Отто. – Фы знать, что другое название для иконографист есть «фотограф»? Это от старинного лататинского слова photus, которое означать…
– Скакать вокруг как идиот и командовать всеми, будто имеешь на это право, – перевел Вильям.
– А, вы знаете!
Вильям кивнул. Ему это слово всегда казалось странным.
– Ну фот, а теперь я рапотать над обскурограф.
Вильям наморщил лоб. Денек сегодня выдался непростой.
– «Бледный палец, как бы рисующий картинки темнотой»? – сделал попытку он.
– Истинной темнотой, точнее гофоря, – поправил его Отто, в голосе вампира зазвучало возбуждение. – Не просто отсутстфие сфета. Сфет на другой стороне тьмы. Мошете назфать его… шивая тьма. Мы не мошем видеть его, но импы могут. Фы знаете, что Уберфальдский наземный угорь из Глупинных Пещер испускать черный сфет, если его напугать?
Вильям взглянул на большую стеклянную банку, стоявшую на скамье. На ее дне свернулись две каких-то отвратительных твари.
– И это сработает?
– Я так думать. Подержите-ка это минуточку.
– Мне правда пора уже возвращаться…
– Фсего секунду.
Отто аккуратно вынул одного угря из банки и поместил его в клетку на рукоятке, в которой обычно сидела саламандра. Потом он тщательно навел один из своих иконографов на Вильяма и кивнул.
– Один… тва… три… БУУУ!
Это было…
…это было как мягкое бесшумное схлопывание пространства, очень короткое ощущение, будто весь мир сжался в комочек, потом был заморожен и разбит на маленькие острые осколки, которые вонзились в каждую клеточку тела Вильяма[5]. Затем вернулся сумрак погреба.
– Это было… очень странно, – сказал Вильям, моргая. – Как будто прямо сквозь меня прошло что-то очень холодное.
– О темном сфете еще многое претстоит узнать, особенно теперь, когда мы остафили позади наше отвратительно прошлое и устремиться к новому светлому путущему, ф котором мы совсем-совсем не думаем о слофе на пукву ка! – заявил Отто, что-то делая со своим иконографом. Он внимательно посмотрел на картинку, нарисованную импом, а потом взглянул на Вильяма. – Ну что ше, надо дорапотать еще кое-что.
– Можно взглянуть?
– Я путу смущаться, – сказал он и положил кусочек картона на свою самодельную скамью. – Так фсегда бывает, когда я делать что-нибудь непрафильно.
– О, но я всего лишь…
– Мистер де Словье, тут чт'-то пр'исходит!
Это кричал Рокки, его фигура заслонила свет из люка.
– И что же?
– Чт'-то случилось в' Дв'рце. К'го-то убили!
Вильям взлетел вверх по лестнице. Бледная Сахарисса сидела за своим столом.