— Вероятно, новых беженцев, сэр.
— О боги, у нас уже нет места для них! Почему они едут сюда?
— Полагаю, в поисках лучшей жизни, сэр.
— Лучшей жизни? — удивился Ваймс. — Здесь?
— Думаю, там, откуда они бегут, все еще хуже, сэр, — ответил Моркоу.
— О какого рода беженцах мы говорим?
— В основном люди, сэр.
— Ты имеешь в виду, что большинство из них будут людьми, или что каждый из них будет в основном человеком? — переспросил Ваймс. Пожив некоторое время в Анк-Морпорке учишься, как задавать подобные вопросы.
— Э, кроме людей, я слышал только, что среди них будут кветчи, сэр. Они живут в лесах и покрыты шерстью.
— Правда? Что ж, мы наверняка узнаем о них больше, когда нам предложат принять одного в стражу, — кисло отозвался Ваймс. — Что еще?
— Довольно обнадеживающие новости, сэр, — Моркоу улыбнулся. — Помните Хумов? Уличную банду?
— Что с ними?
— Они приняли в члены первого тролля.
— Что? Мне казалось, они колотят троллей! Я думал, что в этом все и дело!
— Ну, по всей видимости, юный Кальцит тоже любит бить троллей.
— И это хорошо?
— В некотором роде, сэр. Это можно считать шагом вперед.
— Едины в ненависти, а?
— Полагаю, что так, сэр, — кивнул Моркоу. Он перелистывал бумаги снова и снова. — Так, что еще тут есть? А, да, патрульная лодка снова затонула…
Где я ошибся? думал Ваймс, слушая монотонный доклад Моркоу. Когда-то я был копом. Настоящим копом. Я преследовал людей. Я был охотником. Это я умел делать. Я знал, где нахожусь, ногами чувствуя мостовую. А теперь — посмотрите на меня! Герцог! Командор стражи! Зверье политиканское! Я должен знать, кто с кем воюет за тысячи миль отсюда, просто, на случай если здесь будут беспорядки!
Когда я в последний раз ходил в патруль? На той неделе? В том месяце? И ведь это нельзя уже назвать настоящим патрулем, потому что сержанты, черт возьми, всех ставят в известность, что я вышел из кабинета, и к тому времени, как я прихожу, каждый чертов констебль успеет побриться и начистить доспехи, даже если я буду пробираться к черному входу (и к этой мысли примешивалась небольшая гордость, потому как он понимал, что не нанимал на работу тупых сержантов). Я уже не стою ночами под дождем, и не борюсь в сточной канаве с каким-нибудь бандитом, и не двигаюсь быстрее обычной ходьбы. Все это ушло. И ради чего?
Комфорта, власти, денег, прекрасной жены…
… э…
… что, конечно же, было хорошо, но… даже так…
Черт. Но я уже не коп, я… управленец. Мне приходится разговаривать с чертовым комитетом, как если бы они были детьми. Я посещаю приемы и ношу дурацкие игрушечные доспехи. Только политика и писанина. Все теперь так сложно.