— Значит… она послала вас убить меня? — спросил он.
— Нет, сэр! Это всего лишь тренировка! У меня даже нет арбалетных болтов! Я просто должна была отыскать место, где бы вы были у меня на прицеле, и потом доложить ей!
— И она бы поверила?
— Разумеется, сэр, — Джокаста выглядела обиженной. — Честь Гильдии, сэр.
Ваймс глубоко вздохнул.
— Видите ли, мисс Виггз, в последние годы некоторые из ваших собратьев пытались убить меня дома. И, как вы догадываетесь, меня это не слишком радовало.
— Вполне понимаю, почему, сэр, — отозвалась Джокаста голосом человека, знающего, что единственная его надежда выбраться из сложившейся ситуации целиком зависит от доброжелательности другого человека, у которого нет ни малейших для этого причин.
— И потому вы были бы поражены, узнав о тех ловушках, что устроены здесь повсюду, — продолжал Ваймс. — Некоторые из них, должен заметить, довольно хитроумны.
— Я совсем не ожидала, что черепицы на сарае такие скользкие, сэр.
— Они смазаны жиром, — ответил Ваймс.
— Отлично придумано, сэр!
— А некоторые из ловушек действительно смертельны, — добавил Ваймс.
— Хорошо, что я попала в эту, а, сэр?
— Ну, эта тоже смертельна, — отозвался Ваймс. — В конечном счете. — Он вздохнул. Он действительно хотел избавиться от подобного рода вещей, но… вне списков? Не то чтобы ему нравилось быть на прицеле у таинственных фигур, нанятых его многочисленными врагами, но он всегда считал это неким вотумом доверия. Это доказывало, что он досаждал высокомерным богачам, которых и следовало раздражать.
Кроме того, перехитрить Гильдию Убийц было довольно просто. Они благородно следовали своим строгим правилам, и Ваймса это вполне устраивало, поскольку лично он со своей стороны кое-какими правилами мог и пренебречь.
Вне списков, а? Если верить слухам, до сих пор единственным человеком, удостоившимся этого, был патриций, лорд Ветинари. Убийцы лучше других разбираются в политической ситуации в городе, и раз они убирают тебя из списков, значит, твоя смерть может не только испортить всю игру, но и разобьет доску…
— Я была бы очень признательна, если бы вы вытащили меня отсюда, сэр, — произнесла Джокаста.
— Что? А, да. Простите, на мне чистая одежда, — отозвался Ваймс. — Но я скажу дворецкому вернуться сюда с лестницей. Как вы на это смотрите?
— Благодарю вас, сэр. Было приятно познакомиться, сэр.
Ваймс пошел обратно к дому. Вне списков? А он может подать апелляцию? Вероятно, они думают…
Вдруг на него волной хлынул запах.
Он поднял взгляд.
Над его головой цвела сирень.
Он уставился на нее.
Черт! Черт! Черт! Каждый год он забывал. Хотя, нет. Он никогда не забывал. Он просто убирал воспоминания подальше, точно старое серебро, чтобы оно не потускнело. И каждый год они, резкие и сияющие, возвращались и ранили его в самое сердце. И сегодня, именно сегодня…