— Бронза, да, — кивнул Ветинари.
— Правда? И какой-нибудь воодушевляющий девиз?
— Да, вполне. Что-нибудь вроде «Они Сделали То, Что Должны Были Сделать»?
— Нет, — сказал Ваймс, останавливаясь под лампой у входа в склеп. — Как вы смеете? Как вы смеете! В это время! В этом месте! Они делали то, чего не должны были делать, и они умерли, и вы ничего не можете им дать. Вы понимаете? Они боролись за отверженных, они сражались друг за друга, и их предали. Таких людей всегда предают. Что хорошего будет от статуи? Она лишь внушит новым идиотам, что они станут героями. Они бы этого не хотели. Просто оставьте их. Навечно.
Они шли в тяжелой тишине, а потом Ветинари заговорил, будто бы и не было этой вспышки:
— К счастью, случилось так, что новый дьякон храма вдруг услышал призыв.
— Какой еще призыв? — спросил Ваймс, его сердце все еще мчалось куда-то.
— Я не особо разбираюсь в религиозных делах, но, похоже, он преисполнился огромным желанием преподнести слово божие невежественным язычникам, — ответил Ветинари.
— Где?
— Я предложил Тин Линг.
— Но это же на другом краю света!
— Ну, слово божие не может быть преподнесено слишком далеко, сержант.
— Ну, по крайней мере, это…
Ваймс остановился у ворот. Над ними мерцала еще одна лампа. Он бросил Карцера на землю.
— Вы знали? Вы, черт возьми, все знали, ведь так?
— Не далее как, ну, секунду назад, — ответил Ветинари. — Как один человек другого, командор, я должен спросить вас: вы когда-нибудь задумывались, почему я ношу сирень?
— Да. Я думал, — произнес Ваймс.
— Но никогда не спрашивали.
— Нет. Не спрашивал, — коротко ответил Ваймс. — Это цветок. Любой может носить цветок.
— В это время? В этом месте?
— Тогда объясните.
— Что ж, я помню тот день, когда меня послали со срочным делом, — проговорил Ветинари. — Я должен был спасти человека. Не самое обычное поручения для Убийцы, хотя, вообще-то, я однажды уже спас его. — Он многозначительно посмотрел на Ваймса.
— Это вы застрелили человека с арбалетом? — спросил Ваймс.
— Верная догадка, командор! Да. Я должен был приглядывать за… уникальной личностью. Но тогда время было против меня. Улицы были перекрыты. Везде хаос и смятение, а я ведь даже не знал, где искать его. В конце концов, я залез на крыши. И хотя я, наконец, и добрался до Цепной улицы, там были беспорядки иного рода.
— Расскажите, что вы видели, — потребовал Ваймс.
— Я увидел, как человек по имени Карцер… исчез. И я видел, как человек по имени Джон Киль погиб. По крайней мере, я видел его мертвым.
— В самом деле.
— Я присоединился к битве. Я забрал цветок сирени у упавшего человека и, должен сказать, держал его в зубах. Хотелось бы верить, что я внес хоть какой-то перевес; я определенно убил четверых, хотя и не особо горжусь этим. Они были просто головорезами. Никаких особых навыков. Кроме того, их предводитель, похоже, сбежал, и весь их моральный дух исчез вместе с ним. Люди с сиренью, должен сказать, дрались, точно тигры. Не особенно искусно, должен признать, но когда они увидели, что их командир мертв, они порвали противников на кусочки. Поразительно.