— Куда вы дели труп?
— Никуда. Под утро он растворился в воздухе на моих глазах.
— И тогда вы замяли дело, припугнули Губерта, что-то наврали прислуге…
— Я сказал прислуге, что в номере был видеомагнитофон, и за нарушение тишины и спокойствия в ночное время мы выдворили постояльца из города. К счастью, Губерт проводил операцию сам, без понятых. Сами понимаете, закон о нарушении спокойствия в ночное время — одно, но врываться со свидетелями в номер, где действительно работает видеомагнитофон… При хорошем адвокате это могло стоить Губерту места начальника полиции.
— А вы взяли книгу, показали отче Герху, который и обнаружил ее чудесные свойства и попытался применить их на практике. Так?
— Так. Но потом книгу у нас украли…
— Хватит! — оборвал Гюнтер. — Хватит меня баснями кормить! С каких это пор полиция без стука врывается в гостиничные номера, да еще без понятых? Как все было самом деле?!
Губы бургомистра сжались в тонкую прорезь. Взгляд застыл, стал жестким, тяжелым, свинцовым.
— В вашем баре большой набор стаканов… Продолжим битье?
Бургомистр молчал.
— Может быть вы ко всему прочему член ордена «Глория-де-Фе?» — съязвил Гюнтер и неожиданно увидел, как зрачки доктора Бурхе с с почти неуловимой скоростью щелкнули подобно диафрагме фотоаппарата.
«Ну конечно, — запоздало понял Гюнтер, — кому же еще возрождать былую вящую славу господню…»
— Губерт тоже в ордене?
Вопрос был задан чисто риторически — Гюнтер знал, что ответа на него не получит. Копание в этом направлении не имело смысла. Новый орден умел хранить свои тайны. Несомненно, история, рассказанная бургомистром, не стоила выеденного яйца. Ни о какой случайности не могло быть и речи. Вероятно, «Слава веры» долго наблюдала за Фьючером, может быть, даже пыталась вовлечь его в свою ложу. Вряд ли они так сразу поняли, с кем имеют дело. Но когда поняли, то, несомненно, убрали Фьючера. Слишком велик был риск превратиться из пастухов в овец — неизвестно ведь на что способен был Фьючер, и кто потом в чьей воле мог оказаться… Ну и, конечно, кражу у ордена реализатора тоже нельзя отнести к непредсказуемым последствиям. Об ордене в Брюкленде Гюнтер практически ничего не знал, зато прекрасно был информирован об отношениях церкви и брюкленского общества поклонения сатане. Погромы одних другими и наоборот напоминали сражения двух гангстерских банд за сферы влияния. И вот здесь, пожалуй, из бургомистра можно было выудить какую-то информацию, но она-то как раз и не интересовала Гюнтера. От взаимоотношений современных апологетов веры и мистицизма несло тоскливым смрадом средневековых костров, суеверий; чем-то подспудным, темным, диким, животным. Этим в Таунде Гюнтер был сыт по горло.