— Так нечестно!
Тей улыбнулся.
— Тогда сдаюсь.
Юйка перестала смеяться и стала очень серьезной. Такой он не видел ее никогда.
— Смотри… — таинственным шепотом проговорила она.
На ладонях билась золотая рыбка. Почувствовав свободу, она извернулась, встала на хвост, и маленькая корона на ее голове воссияла солнцем.
— Чего тебе надобно, вьюнош? — спросила она тихим, хрустальным голосом, который, казалось, эхом отозвался по всему побережью, заглушая шум прибоя.
Тей чуть не рассмеялся, но его удержали серьезные глаза Юйки.
— Проси, — пошептала она неподвижными губами. — Она исполнит. Проси, что хочешь.
И тогда Тей, чувствуя, как от внезапного холода деревенеет его лицо, выдохнул:
— Дай мне Юйку…
Ничего не сказала золотая рыбка. Только хвостом вильнула и прыгнула в морскую пучину. Но не долетела до воды, растворившись в воздухе в полуметре от волны. Что-то не рассчитала Юйка в психоэффекте.
— Дурак! — дрожащими губами выкрикнула Юйка. В глазах ее стояли слезы.
— Извини, — проговорил Тей, чувствуя, как лицо холодеет все сильнее. Он привлек Юйку к себе, и она уткнулась подбородком в его плечо.
— Кто же просит такое у третьего лица? — с непонятной болью спросила она. — Для этого есть я…
«Казуистика, — поморщился Тей. — Даже в шутку нельзя посягать на свободу личности». А вслух сказал:
— Но ведь она — это ты.
— Нет, — грустно выдохнула Юйка. Слишком тесно она прижалась и ощутила его раздражение. — Она — мое воображение. И потому она сама по себе.
— Извини, — снова повторил он, стараясь, чтобы теперь его искренность также достигла ее.
— Жаль. — Юйка отстранилась. — Я хотела сделать подарок на прощание…
Тей замер.
— Ты уходишь? Но до моего отлета еще полдня…
Юйка покачала головой.
— Меня ждет работа, — просто сказала она.
— Неужели, — тяжело, с трудом ворочая языком, начал он, ощущая, как изморозь кристаллизуется на лице, — нельзя ради… — и не закончил. Иглы инея сшили губы.
Ее глаза широко, недоуменно распахнулись.
— Теперь я понимаю, почему тебя направили к Звездным, — горько проговорила она. — Меня ждут люди. Много людей. А ты — один. Прощай.
И она стала отдаляться.
Холод окончательно сковал лицо Тея ледяной маской. Он хотел крикнуть: «Подари мне любовь!» — но не смог. Она любила его, как любят все в этом мире. Но не такой любви он ждал и хотел. Не для мира сего родился он тут. И потому она отдалялась, и отдалялся ее мир и его Родина, отстраняя щемящей болью его неполноценности. Медленно уменьшаясь, отодвигались море, берег, ее фигурка…
Пока эта картинка не подернулась рябью и не осыпалась осколками битого зеркала.