Мэдам внимательно изучила снимок и передала его крайней девице.
— Вы знаете, не припоминаю, — страдающим контральто вывела мэдам. — У нас бывает столько посетителей…
Геннад не отреагировал. Он наблюдал за выражением лиц девиц, рассматривающих фотографию. Так, эта полногрудая, белокурая… Нет, не знает… Чернявая, худая, с большим горбатым носом… Нет, тоже не знает… Розовая пышечка — тоже нет… Стоп!
Маленькая замухрышка с размазанной по щекам краской для ресниц, до этого стоящая безучастной сомнамбулой, готовой упасть на пол и заснуть, словно пробудилась при виде лица разыскиваемого псевдо-Таксона и поспешно передала снимок дальше.
Наконец фотографию вернули.
— Так видел кто-нибудь этого человека?
Молчание, пожимание плечами, редкое «нет».
— Хорошо. Все свободны.
Геннад подождал, пока почти все вышли из комнаты, но когда к двери подошла та самая маленькая девица, тихо проговорил мэдам:
— А вот эта пусть останется.
Мэдам одарила Геннада всепонимающей обворожительной улыбкой.
— Наша замарашка? Что вы, статс-лейнант, она же ничего не умеет, на нее все клиенты жалуются. Я вам подберу такую огненную кобылку…
Встретив взгляд Геннада, мэдам осеклась.
— Контибель, — властно сказала она, — задержись.
Контибель застыла в дверях.
— Проходите, садитесь, — указал на место рядом с собой Геннад.
Контибель испуганно глянула на него и, вся сжавшись, прошла к дивану. Она села, съежившись совсем уж в комочек, словно ожидая, что ее будут бить.
Геннад подождал, пока за последней девицей закроется дверь, а затем резко поднес к лицу девицы фотографию и жестко спросил:
— Так как его звали?
Девица вздрогнула, затравленно глянула на мэдам и отрицательно замотала головой.
— Мэдам Кюши, — повернулся Геннад к хозяйке борделя, — я попрошу вас оставить нас наедине.
— Но может, я могу вам чем-то помочь? — предупредительно улыбнулась мэдам. — Контибель, детка, скажи господину статс-лейнанту, как звали этого человека?
— Мэдам!.. — чуть повысил голос Геннад.
— Хорошо, хорошо! — угодливо согласилась мэдам, с достоинством вставая. — Я на некоторое время покину вас.
И она величественно удалилась. Но дверь за собой прикрыла неплотно.
Геннад снова повернулся к Контибель и увидел, что ее глаза полны слез.
— Сколько тебе лет?
Она бросила беспомощный взгляд на дверь.
— Во-семнадцать…
— А на самом деле? — тихо попросил Геннад. — Дальше нас с тобой это не пойдет.
— Т-тринадцать, — одними губами прошептала Контибель. Лицо ее перекосилось, из глаз потекли слезы. Совсем по-детски она стала размазывать их по грязному лицу кулачками.
«Вот так, — подумал Геннад. — Вот так, господин Президент, мы достигли одной из провозглашенных вами общечеловеческих ценностей. Я знаю, господин Президент, что у вас есть дочь. Правда, она замужем. Но у вас есть и малолетняя внучка, господин Президент. От всей души желаю вашей внучке постичь ваши общечеловеческие ценности в таком же борделе».