— А почему ты развелся с женой, Джон? — внешне невозмутимо поинтересовалась она, стараясь не выдать предательскую робость.
Его глаза стали узкими, как щелки, губы сжались.
— Если ты не возражаешь, давай не будем портить такие прекрасные минуты, Кенда.
От возмущения ее глаза округлились.
— Возражаю, Джон. Вечно это твое «если ты не возражаешь»! Ну так вот, знай, на сей раз я все-таки возражаю. До сих пор меня постоянно мучила мысль о том, что ты можешь сдать меня американскому консулу в Суве, чего я, естественно, не хотела. Но как знать, может, для нас обоих так будет даже лучше?!
— Почему для тебя это так важно? Вообще, почему это может так волновать тебя?! Как бы много мы теперь ни значили друг для друга, какая-то часть моей прежней жизни никогда не станет твоей. — Тяжело вздохнув, он покачал головой. Кроме того, мне больно обсуждать этот вопрос, поэтому, если ты не возражаешь, — встретившись с девушкой взглядом, он спокойно выдержал его, — я просто не буду про-должать этот разговор.
— В таком случае, может, ты хотя бы расскажешь мне о той женщине, с которой помолвлен?! Или это тоже слишком болезненная для тебя тема?!
Джон слабо улыбнулся.
— Знаешь, все женщины чем-то похожи друг на друга, независимо от того, кто они и где живут, вращаются ли в самом высшем обществе или изолированы на отдаленном тропическом острове. Я все больше убеждаюсь в том, что вы все в чем-то одинаковы.
— Ты, по крайней мере, можешь сказать, как ее зовут?
Он снова вздохнул:
— Могу. Лилиан, Лилиан Стэдман. — На его скулах заходили желваки.
— Сколько ей лет? Она молодая? — после минутных колебаний поинтересовалась Кенда.
По-женски почувствовав краткое превосходство своих позиций, она решила до конца использовать его. Один только Господь Бог знает, может быть, такая уникальная возможность никогда больше не представится ей.
— Тридцать.
— Она хорошенькая?
— Очень.
— А как зовут твою бывшую жену?
— Барбара.
Девушка решительно втянула в себя воздух, собираясь с духом.
— А она симпатичная?
Выражение его лица осталось непроницаемым, лишь брови слегка поползли вверх.
— Да.
— А как зовут твою дочку?
Вскочив как ужаленный, Джон без единого слова покинул камбуз, продемонстрировав всем своим видом нежелание продолжать разговор.
Невидяще уставившись на пустой стул, Кенда думала, зачем она это сделала. Почему сунулась в те уголки его души, куда он явно не хочет ее впускать? Теперь Джон, чего доброго, действительно оставит ее в Суве, и ей некого будет винить в этом, кроме самой себя.
Усилием воли девушка вернула свои мысли к действительности. В данный момент Джон Тейлор ее, независимо от того, сколько женщин с нетерпением ожидают его возвращения где-то там, далеко. Сейчас он принадлежит только ей одной.