– Ладно… – хмуро кивнул часовой, проведя такой мысленный диспут с собственным, не очень, кстати, развитым, сознанием. – Ты можешь войти, – он опустил копье и с безразличным видом вновь сел на грязный пол тоннеля. – Только предупреждаю: нет там никакой земли. Только больное железо и старый Алтарь,[1] – высокомерно поведал он. – Да еще Пасть-Которая-Жрет-Отходы,[2] – добавил часовой, уже потеряв всякий интерес к Эргавсу и впадая в обычную для себя сонную меланхолию.
Управляющий Полями не стал тратить время и силы на гнев. К этому чувству можно вернуться позже, а сейчас он просто протиснулся мимо часового в узкую щель, которая больше напоминала трещину в стене, чем нормальный вход.
Новый участок Мира показался Эргавсу даже более бесполезным, чем предположил охранник. Несколько комнат с провисшим потолком, соединенных между собой арочными проходами, заливал тусклый, красноватый свет.
Остановившись на «пороге», сразу за трещиной, Эргавс некоторое время, подслеповато прищурившись, созерцал «больное железо», которое торчало тут и там, демонстрируя рыжие пятна поразившей его шелушащейся проказы, а затем сплюнул на покрытый гладкими пластинами и заваленный мусором пол. «При таком освещении тут, конечно, ничего не будет расти, – решил про себя Управляющий, – даже если я велю клонгам натаскать сюда земли…»
Конечно, разве день, начавшийся с нашествия крыс, может принести что-нибудь, кроме новых разочарований?
Пока он размышлял, стоя у стены, глаза свыклись с красноватым сумраком, и он, движимый не до конца удовлетворенным любопытством, пошел вперед.
Эргавс никогда не понимал, отчего Мир устроен именно таким образом. Слушая легенды о могуществе Падших Богов, он все чаще начинал сомневаться в рациональности современного положения вещей. Предания рассказывали о том, что раньше, до первого греха, этнамы и сенталы жили в покое и счастье. Вокруг было много еды и света, Боги часто навещали их, а когда те отсутствовали, то горячая молитва перед Алтарем всегда оставалась услышанной, и любой, кто взывал к Богам, как правило, получал то, что хотел.
«Зачем этнамы нарушили то течение жизни? – часто спрашивал себя Эргавс. – Если предания не лгут, то Мир был гораздо лучше, когда им управляли Боги. Теперь же все совсем не так, как то живописуют легенды. Когда этнамы в своем стремлении уподобиться Богам бросили тем вызов, все изменилось, и далеко не в лучшую сторону…»
Такие мысли считались преступлением, но Эргавс не боялся явной крамолы, что жила под его волосатым, чуть приплюснутым черепом. В конце концов, никто не мог узнать о ней, а в обществе он всегда вел себя благоразумно, не высказывая подобных суждений вслух. Просто он понимал, что ему как Управляющему Полями жилось бы намного проще, возьми на себя часть его забот Падшие Боги.