– А… когда она пришла?
– Да говорю ж тебе, позавчера, гражданочка! А он ввечеру явился не запылился, и пошел, и пошел! Я ему – забери бумагу! А он ко мне, пожилому человеку, задом оборотился и гоголем, гоголем!.. – И она изобразила, как именно он пошел «гоголем». – А то, что я без сменщика третий день, так это всем без разницы! Грып у его, вишь ты, у сменщика! У его грып, а я сиди тута одна!
Ольга пристально посмотрела на бабу Веру. Она не была похожа на запойную или сумасшедшую, обыкновенная общежитская бабка.
Позавчера – это значит в день убийства. Позавчера – это значит после того, как Димон подрался с Кузей возле подъезда. Выходит, тем вечером Кузя явился домой, и баба Вера видела его и говорила с ним?!
Как это понимать?!
– Бабушка, – скороговоркой сказала Ольга, – а вы не помните, когда это было?
– Чегой-то?
– Ну, когда Кузмин позавчера в общежитие явился?
– Да отчего ж мне не помнить, когда в радиоточке гимн передавали? А гимн завсегда в полночь передают! Только это уж стали передавать, когда я спать наладилась, а ферт наверьх ушел, и чегой-то там у их громыхало!.. Видать, Серега Почкин Маринку за волосы валдочил, у их это обычное дело.
Баба Вера пристально посмотрела на Ольгу, прищурилась и вдруг выдала:
– А вот сдается мне, что ты не из банку! Чего ты расспрашиваешь мене? У мене свои дела, у вас свои, и я за жильцами не ответственная! Постой, да ты не подруга ли бывшей его?.. А? Бывшая-то тоже позавчера являлась, налаживалась к нему, я, говорит, подожду его, впустите, баб Вер! А куды ж я ее впущу, когда хозяина нету?! Говори прямо, подруга или не подруга?
Ольга Пилюгина соображала очень быстро. Она сделала покаянное лицо, изобразила смущенную улыбку, полезла в сумку и достала две аппетитные сторублевки, ровненькие, не помятые, будто сейчас с монетного двора!
– Бабушка, – заговорщицким полушепотом сказала она и сунула сторублевки в заскорузлую руку, – вы прям рентген в поликлинике! Насквозь видите!
– А чего я тебе не реген? – польщенно сказала бабка, и бумажки исчезли как по волшебству. – Я на службе, считай, полсотни годков! Ну, говори, чего надо-то в самделе!
– Алиментов он не платит, – все тем же заговорщицким голосом пояснила Ольга. – И взыскать по суду не можем, потому что дома его никогда нет!
– И-и, милая! Какие с него алименты! Как с кота драного! И бывшая его, твоя подруга, побогаче будет, у мене глаз-то наметанный! У ней шуба, вон, как у тебе, и агрегат длинный, на котором ездиет она! Дался он вам, на алименты подавать! Только если уж так, для порядку…
– Для порядка, – согласилась Ольга, – конечно, для порядка.