Ну, никак невозможно было заключить ничего подобного!
Хохлов еще порылся в снегу, чувствуя, как замерзают пальцы, и вдруг в луче фонаря что-то блеснуло. Он потянулся и вытащил зажигалку. Самую обыкновенную пластмассовую зажигалку с колесиком и надписью черными буковками. Хохлов поднес фонарик, чтобы ее прочитать. «Городское такси» вот что там было написано. В прозрачном пластмассовом тельце болтался газ, довольно много. Вряд ли зажигалку кто-то выбросил, скорее всего, просто уронил.
Уронил как раз в том месте, где кусты были сломаны и снег примят.
Хохлов сунул зажигалку в карман, намереваясь еще поискать «улики и вещественные доказательства», но истошный крик вдруг разорвал морозную тишину засыпающего двора. Крик был настолько душераздирающий, что Хохлов вскочил, позабыв, что именно должен был искать, фонарик у него погас, он побежал за угол, поскользнулся, чуть не упал, выскочил к подъезду и…
– …и дальше что? – спросила Ира в трубке скользким голосом, но Лавровский уже давно знал все оттенки ее голоса и понимал – она ломается.
– И Хохлов нас всех отпустил!.. У меня теперь до вечера время есть. Давай встретимся, а?
Ира надолго замолчала.
Лавровский, держа трубку плечом и сунув руки в карманы, перепрыгивал с ноги на ногу, сильно мерз. Машины у него не было, за рулем его «укачивало», так он объяснял друзьям, и передвигался он так, как и предназначено людям самой природой – на своих двоих и еще на электричках, маршрутках и автобусах.
– Н-ну… не знаю, – протянула Ира. – Мы с девчонками собирались пойти в кафе… Не знаю!
Это означало, что он должен немедленно пригласить ее в кафе, а ему не хотелось, ах, как не хотелось. Город маленький, все на виду, еще ляпнет кто-нибудь Светке, что он среди бела дня с дамой в кафе столовался, выйдет история!
– Ир, ну зачем нам в кафе, а? – забормотал он, ненавидя себя за то, что как будто навязывается, канючит. – Ну, поедем к тебе! Ты ж понимаешь, что я не могу!
– Не можешь и не надо! – весело сказала Ира. – Езжай себе домой, к детишкам, к супруге, а я с девчонками! У нас такое кафе открыли! Все, кто был, говорят – прямо по высшему разряду! Называется «Ритц».
Лавровский засмеялся.
– А чего смешного? – вскинулась Ира. – Ну, «Ритц», и что? Красивое название такое!
– Да ничего, – сказал Лавровский и перестал перепрыгивать с ноги на ногу. – «Ритц» – самый дорогой отель города Лондона. В городе Лондоне в этот отель на пятичасовой чай можно попасть только по предварительной записи и только в соответствующем костюме. В твой «Ритц» тоже нужно сначала записываться?