– Если хочешь писать стог сена, сначала изучи его устройство, сам научись косить, скирдовать и так далее. А потом берись за кисть. И я тебе – поверю! А эти?..
– Нет, импрессионизм – первейшее лекарство от чумы реализма, – вещал отлучённый от выпивки Чегодаев. – Академисты слишком хорошо выучили анатомию. Они обтягивают кожей каркас; на полотне получается не человек, а его труп-п. А гуманизм, которым декорировали его наши передвижники, покойника никак не оживит. Говорил же Клод Моне: «Я пишу мир таким, каким его мог бы увидеть внезапно прозревший слепец».
Его собеседник достиг той уже степени опьянения, когда держать связность разговора невозможно. И всё, что искусствовед получил от него в ответ, было:
– Так выпей, собака, и прозрей!
И Чегодаев, махнув рукой на искусство, выпил.
Марина, министр культуры, его жена, а также меценат и финансист Краснер с дочерью Наташей обедали за одним столом с капитаном. Предусматривалось, что иногда с капитаном будут обедать англичане, а Марине достанется старпом. Художник Скорцев, Стас и ещё несколько высших членов их делегации – в том числе Лёня и Геня, из тех, кого полковник Лихачёв называл «записными женихами», – питались за столом, лишь ненамного отстоящим от стола капитана.
Усевшиеся за элитные столики одобрительными улыбками и поднятием бокалов ответили художникам, поднявшим тост за правительство и Марину, и приступили к трапезе. Стас слышал, как Марина говорила капитану, какой у него чудесный корабль; потом, моргая чёрными ресницами, ему что-то сказала Мими. И вдруг он обнаружил, что эта тихоня Мими, аккуратно отрезая кусочки мяса, отвечая на реплики, улыбаясь, промокая мягкие свои губки салфеточкой, изредка бросает на него взгляды, даже не смущаясь, что он это заметил.
Кто она такая? С первой их встречи и прогулки по Нескучному саду Стас этого не понял. Воспитательница? Нет, Марина помыкала ею как хотела. Никаких обязанностей прислуги она тоже не выполняла; и вообще у Марины была здесь горничная, высокая некрасивая девица… Подружка? Маловероятно – Мими была старше Марины едва не вдвое. Отчего-то вспомнилась любимая поговорка Кормчего: «Ложка в бане не посуда, девка бабе не подруга». Когда полковник Лихачёв был у него дома, Стас поинтересовался и услышал в ответ, что «эта Мими страшно умная – она при Марине вроде ходячей энциклопедии».
Неужели правда? Интересно. Вот и сегодня – как она вцепилась в книгу Букашкова своими маленькими пальчиками… Нынче первый день их не такого уж и короткого плавания, будет время разобраться.
Стас пропустил, кто затеял разговор о снобах. Вроде говорили о живописи и выставке и о том, что любители, приходящие на выставки, – снобы. Затем он уловил реплику Наташи Краснер, дочери финансиста, уже взрослой девочки с собственным мнением: