– Дела у меня здесь недоконченные, друг мой! И рад бы пообщаться с русскими людьми, но никак.
– Да тут двести вёрст ходу всего! Вернёшься, доделаешь дела. Сам же говорил, что живописец ты вольный.
Не выдержал Стас, согласился, и вышло так, что жизнь его совершила крутой поворот.
Посол П.Б. Возницын, думный дьяк – высокий, толстый, важный господин, встретил Стаса без явно выраженной радости, но хотя бы приветливо. Пытался выспросить о прежней Стасовой жизни; только и узнал, что его во младенчестве увезли в Париж и он там вырос. Есть ли родственники в России? Не знает. Есть ли в России поместье? Не знает.
На заявление Стаса: «Я из князей Гроховецких», – посол, щёлкнув пальцами, вызвал приписанного к посольству герольдмейстера. Тот подтвердил:
– Да, род Гроховецких известен. Это бывшие служебные князья князей Воротынских, из коих Алексей был свояком царя Михаила Фёдоровича, а его сын Иван – двоюродный брат царя Алексея Михайловича. Во время свадьбы царя с Нарышкиной, матушкой государя нашего Петра Алексеевича, стоял у сенника.
– Вон оно как, – удивился посол, будто не Иван Воротынский, а лично Стас был шафером на царской свадьбе. И переменился Прокофий Богданович к Стасу, за плечи обнял, стал действительно радостным, к столу пригласил.
Участники проходившего на берегу Дуная международного конгресса жили в условиях походных: в палатках, расставленных на огромной площади квадратом, чтоб никакой стороне обидно не было. Заседали уже второй год – много накопилось противоречий между странами! Тут ругались, мирились, заключали союзы – и явные и тайные… Никто ещё не знал, что русский царь намерен повернуть политику свою с юга на север, с Турции на Швецию, – да никто особо Россию-то и в расчёт не брал…
Обед был, на взгляд Стаса, вельми обилен. Уха из стерляди с кулебякой, поросёнок жареный с кашей, жареная утка с груздями, раки в собственном соку, разварной картофель со сметаной… Вина красные и белые. Кроме того, на блюдах лежали гроздья фиолетового, подёрнутого сизым налётом винограда.
– Вишь ты, виноград здесь растёт, – шепнул Стасу Шпынов. – А попробуй у нас его вырастить… В Вятке…
Стас рассмеялся:
– И без винограда отличий хватает, – сказал он. – В Париже зимой шуба не нужна, в замках обходятся без печи, одним лишь камином, расстояния всё маленькие…
– Верно, – кивнул большущей головой Возницын, утирая рот платком. – От экономии да прибытка большого имеет Европа руки и капиталы, чтобы производство двигать. И нам надо исхитриться, влезть в европейские дела, торговать, завозить к себе нужное… А нас не пускают… Поляков-ливонцев-литовцев мы пробили, слава тебе Господи. Теперь с двух сторон в центр сей давят Швеция и Турция. Пётр Алексеевич тако пишет: шведы «задёрнули занавес и со всем светом коммуникацию пресекли».