– А Россия?.. – заинтересованно спросил Пётр.
– Русские войска займут Париж.
Пётр, граф Матвеев и Феофан расхохотались: представить себе такое было совершенно невозможно! Вслед за ними – ха-ха-ха, ха-ха-ха – стали угодливо смеяться и все остальные присутствующие на банкете.
…На похороны Марты Стас опоздал. Эмануэль рассказал ему, что она страшно мучилась перед смертью, впадала в беспамятство, в бреду звала мужа, кричала «Wofьr? Wofьr?»[79] и наконец, отошла. Все домашние были подавлены. Дела взял в свои руки Прошка; если бы не он, слуги, может, разбежались бы. Они любили хозяйку, которая воистину была средоточием добра и участливости в доме, и боялись высокомерного мрачного хозяина, князя де Гроха: никто не понимал, как теперь жить.
Но жизнь, однако, продолжалась.
Задумчиво глядя на сына – тому было уже шестнадцать от роду лет, – Стас думал, что вот он уже и сам старик. Медицины здесь практически нет. Хлопнет и меня разом, как бедную Марту. А Эмануэль?.. По рассказу матушки, мой отец, князь Фёдор, ожидал от меня каких-то чудес с самого моего рождения. Подозревал, стало быть, что обладаю я некими способностями. А ну Эмануэль тоже?.. Если не рассказать ему, для него сны станут такой же неожиданностью, как и для меня.
Стас велел седлать коней.
– Поедем, сынок, развеем грусть, – сказал он.
Они ехали шагом по солнечному ноябрьскому лесу, и он открывал Эмануэлю тайну: рассказывал о возможности перемещения в прошлое, которое выглядит как сон.
– Таким, как ты и я, не нужно бояться смерти. Я умру; а в будущем, возможно, мы с тобой увидимся… Представь, я буду моложе, чем ты!.. А твоя матушка, моя дорогая Марта… Она будет жить в нашей памяти так долго, как никто из людей. Разве этого мало?
Когда Эмануэлю стукнуло семнадцать лет, его – не без некоторых интриг со стороны Стаса – взяли пажом во дворец наследного принца Карла Альбрехта. Принц собирался жениться на дочке императора Иосифа, и ему прочили большую будущность… В Стасовом знании истории здесь был пробел: он не помнил по именам римских императоров. Вена бывала столицей империи, и Прага, и Ахен. Может, и Мюнхен сподобился?..
В соответствии с законом молодой дворянин, начиная карьеру при дворе, объявил своё новое имя, по названию поме-стья Сады, купленного отцом в год его рождения в Померании: Эмануэль фон Садов.
Император Пётр Алексеевич умер в последние дни января 1725 года. С его смертью рухнула вся нормальная государственная работа, включая дипломатическую. Стас видел, как быстро поубавилось при европейских дворах уважения к русским посланникам. А зная Россию, имея в памяти школьный курс истории, легко представлял себе, что будет дальше: семейные кланы высшей придворной знати устроят свару, чей ставленник займёт трон.