— А как я смогу попасть в оазис?
Я выключил рентгеновский аппарат, и мы вышли в лабораторию.
— Кстати, как ваше настоящее имя? — спросил я.
— Называйте меня пока Фернаном, — ответил он улыбаясь.
Я устыдился своей наивности.
Мы подошли к висевшему на стене ящику, на крышке которого были изображены череп и две кости, перечеркнутые красной молнией.
— У вас в лаборатории это есть? — спросил я. Он кивнул головой.
Я подошел к спектрографу, вытащил из-под рельсы ключ, открыл ящик. Фернан заглянул внутрь и легонько свистнул.
— Ясно? — спросил я. Он кивнул головой.
— Только учтите вот что.
Я запер дверь, подвел его к стене и поднял край линолеума. Он увидел металлические контакты и быстро закивал.
— Это я знаю, — прошептал он. — Это во всех помещениях, где работают иностранцы.
— Но ведь Пуассон…
— Когда Пуассон бежал, он где-то повредил сигнализацию. С моим приездом ее решили не восстанавливать.
— Откуда вы все это знаете? — удивился я.
— У нас здесь есть еще один друг…
— Кто?
— После. А сейчас давайте ключ.
Я передал ему ключ, и он крепко пожал мне руку.
— Итак, если вы хотите, чтобы я вам помог, узнайте обо всем как можно больше. Окончательный план действий мы разработаем накануне испытаний.
— До свиданья.
— До свиданья, господин Фернан.
Через день после моего разговора с Фернаном мне перестали приносить пищу, Ни утром, ни днем, ни вечером не появился араб с термосами, и я, совершенно изголодавшийся, позвонил фрау Айнциг. Ответа долго не было, а когда она взяла трубку, ее голос был резким и раздражительным. Она опередила мой вопрос:
— Не умрете, Мюрдаль! Мы все в таком положении. Мне есть хочется не меньше, чем вам, Ждите.
Вместо ужина я вышел на свою «прогулку», раздумывая над тем, почему вдруг институт Грабера оказался без еды. Пройдя к бараку Шварца, я хотел было войти, чтобы поговорить с доктором о таком неожиданном повороте дел, как вдруг дверь открылась и на песок выскочил Джованни Сакко, итальянец-синтетик. Его черные глаза выражали ярость.
— Синьор, вы тоже голодаете? — спросил я. Сакко оглянулся по сторонам и сделал мне едва заметный знак подойти поближе.
— Голод — это еще полбеды. Скоро нам придется умирать от жажды…
— Почему? Разве перестали возить воду? Он криво улыбнулся.
— В том-то и дело, что нет. С водой все в порядке. Но только пить ее…
— Что?
Джованни пожал плечами. Затем он заговорил быстро-быстро, путая французские и итальянские слова;
— Все дело в воде… Мне так кажется… Эти арабы давно ее здесь не пьют… Иначе зачем бы они отсюда бежали… А теперь здесь нет ни одного туземца… Все проклинают воду… Все дело в ней…