– Посмотрим, – откликнулся Райм, сохраняя непроницаемое выражение. – Но вот в одном, пожалуйста, окажите мне услугу.
– Все, что попросите, будет выполнено.
– Отключите сотовый. Боюсь, у меня возникнет непреодолимое желание позвонить вам, если у нас тут появятся какие-нибудь новые материалы.
Кэтрин рассмеялась:
– Если бы мне не нужно было возвращаться к детям, я была бы совсем не против.
Селлитто снова поблагодарил ее, и Том проводил до дверей.
– Рон, у меня к тебе просьба.
Парень взглянул на схемы.
– Я уже позвонил по поводу каната, если вы об этом.
– Нет, я не об этом, – пробормотал Райм и молча кивнул на бутылку виски на полке в противоположном конце комнаты.
– А, да, без проблем.
– Наливай на двоих, – пробурчал Селлитто. – И не скупись.
Пуласки налил виски и протянул два бокала. Купер отказался. Райм нахмурился и заметил:
– А себя что, забыл?
– Я ж при исполнении.
Селлитто подавил смешок.
– Ладно. Немножко можно.
Пуласки налил себе и сделал глоток крепкого и очень дорогого напитка.
– Неплохо, – произнес Рон, хотя по глазам было видно, что он слукавил. – Правда, можно было бы немного разбавить имбирным пивом или спрайтом.
17.18
«До и После».
Люди проходят…
По разным причинам люди проходят, и то, что было «до», становится «после».
Эти слова проносились в голове Линкольна Райма снова и снова. Словно заевшая пластинка. Люди проходят…
Он сам когда-то произнес их, когда говорил жене вскоре после несчастного случая, что хочет развода. Они уже некоторое время были чужими друг другу, и Райм решил, что, если ему суждено выжить, он будет тянуть свою лямку сам, так как не желает портить ей жизнь необходимостью постоянного ухода за неподвижным инвалидом.
Но тогда слово «проходят» значило для Райма нечто совершенно иное, нежели сейчас. Та жизнь, которую он с такими усилиями создал для себя в течение нескольких последних лет, жизнь, в общем, довольно хрупкая, должна была вот-вот принципиальным образом измениться. И проблема состояла в том, что, уходя в «Арджайл секьюрити», Амелия вовсе не «проходила», а возвращалась.
Селлитто ушел, Райм с Пуласки сидели в лаборатории перед столом с вещественными доказательствами по делу о 118-м отделении. В конце концов, осознав убедительность имеющихся против них улик и то, что они, сами того не ведая, наняли профессионального террориста, Бейкер, Уоллес и Хенсон написали просьбу о снисхождении и выдали практически всех, кто был причастен к их преступлениям. (Хотя ни словом не упомянули о том, кто нашел Часовщика для Бейкера. Причина ясна. Нельзя выдавать имя члена мафиозной организации, занимающего более высокую ступеньку в иерархии, если есть шанс, что он из-за твоего свидетельства попадет в одну тюрьму с тобой.)