Из дому вышли молодые супруги и стали подле. Она была в коротком открытом сарафане, он обнял ее за смуглые плечи. Их спросили — спят ли дети? Да, дети заснули. Нравится ли им городок, ведь они здесь впервые? Городок им нравится, очень. Они уже обошли два холма, побывали на двух озерах, лазали на руины крепости, как жаль, что от старых стен осталось так мало…
— Говорят, здесь есть старинный дом, под которым отец закопал непослушного сына? — спросила молодая женщина, тесней прижимаясь плечом к мужу.
— Здесь не один старинный дом, — начал отвечать пожилой ленинградец, с удовольствием оглядывая стройную фигурку и загорелые ноги молодой. — Здесь несколько таких домов, но о каком идет речь — неизвестно…
— Это есть разговоры, — перебила Лайне, — есть сказка. Пугать непослюшные дети. Каждый место имеет своя сказка…
— …Имеет свои легенды, — поправила одна из москвичек.
— Расскажите эту легенду, — попросила молодая.
— О, мы, оказывается, любим страшное, — ленинградец улыбнулся женщине, — молодежи хочется пощекотать свои нервишки…
— Это есть сказка, — повторила Лайне, поднимаясь. — А правда бывает совсем не то. Правда есть отчень рано вставать утро…
И она растянула губы, улыбаясь своей шутке, но ее лицо оставалось холодным, а маленькие светлые глаза смотрели сердито, осуждая праздную болтовню и бездельную жизнь собравшихся в ее доме людей. Но тут же, смягчив голос и взгляд, Лайне добавила:
— Спокойной ночи до самого вставать. Крюк не закладывайте, пожалюста, — Пирет приходить поздно с танци.
В прихожей стукнула дверка, и заскрипели ступени лестницы, ведущей в светелку. Расходясь, стали желать друг другу приятного сна и остальные.
И дом вскоре затих.
Лайне лежала на диване под стенкой, заклеенной цветными картинками из журналов и рекламных проспектов, и смотрела в окно. Бледное небо было расчерчено высохшей веткой липы, казалось, будто оно разрезано на несколько кусков. Сон не приходил, закружились мысли. Раздвинув толщу спокойных благополучных лет, растревоженная память проникла в далекие страшные дни.
Надвигалась война. Отца взяли в лагеря на ученье. Старший брат Тиит достиг призывного возраста, пошел в армию. Дома остались мать, Лайне и младшие — братишка и сестренка.
Старшая сестра жила на хуторе. Муж ее тоже был в военных лагерях. Сирья боялась одна на хуторе, собиралась перебраться с дочкой к своим.
В городе ходили тревожные слухи о шпионах, скрывающихся в лесу, о вооруженных группах — не то бандитов, не то повстанцев, — наведывающихся по ночам на хутора. Все боялись, и Лайне тоже.