– Да? – Он ждал, что она скажет. Он, мужчина, перевернувший всю ее жизнь.
– …спасибо. Не знала, что от еды так много зависит.
– Тебе наверняка не приходилось задумываться об этом раньше.
– Да… в общем, не приходилось.
Но и сейчас, когда Тэффи снова была с Полем, ее мысли были не о еде. Футболки, рабочие комбинезоны или свободные рубашки, какие носит Ник, не для него, думала Тэффи. Даже в этот жаркий воскресный полдень он остается официальным и сверхъестественно спокойным в темном костюме, белой рубашке и галстуке. Тэффи любовалась безупречно причесанными волосами на его надменно вскинутой голове, и в ее памяти всплыл образ Люцифера, Князя Тьмы среди праздничной толпы…
Боясь утратить вновь приобретенную силу, она тоже выбросила салфетку и замялась, не зная, с чего начать. Может, стоит начать с самого главного?
– Поль, прости меня.
Изогнутые брови удивленно приподнялись.
– Простить… за что?
В ярком солнечном свете она разглядела в его глазах два оттенка: теплый коричневый и проглядывающий сквозь него темно-серый; янтарь и сталь, свет и тьма, нежность и жестокость… Во что ей верить?
Тэффи отвела глаза, вычерчивая носком босоножки замысловатый узор на асфальте.
– За то, что я притворялась, и за то, в чем тебя обвиняла…
– Обвиняла меня? В чем? – настаивал Поль.
Она вздохнула, понимая, что он не собирается помогать ей.
– Ну, ты знаешь… Что ты слишком благоразумен и осторожен, – быстро закончила она. – Еще много разного, но это – хуже всего.
– Я хочу, чтобы ты просила прощения только за это.
Тэффи смущенно посмотрела ему в лицо и встретила мягкий янтарный взгляд, от которого ей стало так легко, что она осмелилась продолжить:
– Ну а сцена, которую я закатила?
– Ты не давала обета молчания, мышка. Если расстроена, почему бы не закатить сцену?
– Потому что это по-детски, – призналась она впервые в жизни. – И вдобавок свалить всю вину на тебя.
– Я и вправду приложил к этому руку.
– В общем – нет. И ударилась я сама. – Она потрогала локоть.
– Бедная мышка.
Он опять подшучивает над ней, значит, все в порядке. Почему раньше она не понимала, что подсмеиваются обычно над людьми, которые нравятся? Он подсмеивается над ней, значит, она ему нравится, и больше ей ничего не нужно, разве что быть рядом с ним и пробираться сквозь притихшую и теперь более управляемую толпу.
– У меня вопрос, – начала Тэффи, когда они проходили мимо бело-золотой карусели. – Откуда ты там взялся?
Поль пожал плечами.
– Все приходят на Гласис в воскресенье, когда идет Scheuberfouer.
– Даже те, у кого нет детей?
– У кого-то дети, а у меня Ник.