– Спокойно, мышка, я тебя поймал.
В первый момент она подумала, что его низкий голос почудился ей, как бывает, когда снится музыка, но потом она услышала новую реплику и ощутила его дыхание на волосах.
– Ты что, не видишь – ее сейчас стошнит!
Тэффи с негодованием повысила голос:
– Вовсе нет!
На самом деле ее протест скорее напоминал едва слышный писк истощенной птицы, но он все-таки привлек внимание Поля Сейлера.
– Ты уверена?
– Меня не стошнит, – убежденно сказала она. – Я ничего не ела.
– И давно? – Поль погладил ее по щеке.
– Не имеет значения. – Она опустила тяжелые веки, чтобы его не видеть. – Главное – что желудок у меня совсем пустой, и поэтому меня не может стошнить.
Он ее больше не слушает, вдруг осознала Тэффи. Вместо этого он принялся кричать что-то Нику поверх ее головы, наверное по-английски, но разобрать было трудно.
Ник был недоволен, это было ясно по его тону, но вскоре он прекратил спорить. Во всяком случае, когда она открыла глаза, Ника поблизости уже не было.
– Ну а теперь, мышка, – Поль пробирался сквозь толпу, все еще поддерживая ее за талию, – я бы хотел повести тебя в мой любимый ресторан и угостить Judd matt Gaardebounen (копченой уткой с бобами)…
– Она застрянет у меня в глотке, – пробормотала Тэффи, стараясь унять дрожь в коленках.
– …но тебя надо накормить поскорее. – Вероятно, он даже не расслышал ее. – Поэтому ограничимся Thuringer.
– Не хочу… – Она очнулась под полосатым навесом и вдохнула те самые запахи, которые причиняли ей танталовы муки, пока она сидела на карусели. – А что такое Thuringer?
– Увидишь.
И Тэффи увидела. Подали румяные сосиски, запеченные в тесте до появления хрустящей корочки, и ее порция каким-то образом исчезла, когда Поль не прикончил и половины своей. Тэффи удивленно уставилась на пустую бумажную тарелку, вспоминая свои слова, сказанные минуту назад. Что она там такое говорила? Ах да. Что еда застрянет у нее в глотке…
Поль заказал ей еще одну порцию. Она хотела было отказаться, но перед ней поставили тарелку, и сама не зная, как это произошло, Тэффи откусила большущий кусок. На этот раз она смогла распробовать его по-настоящему, и никогда раньше приправы не были такими вкусными, мясо – настолько хорошо прожаренным, а хлеб не таял на языке так быстро.
– Так-то лучше, правда? – Он скомкал свою салфетку и бросил ее в урну.
Тэффи кивнула. Проглотив последний кусок, она обрела обычную остроту восприятия. Яркие цвета ярмарочных балаганчиков больше не резали глаз, а шум превратился в приятный гулкий фон.
– Гораздо лучше, спасибо. – У нее прибавилось сил, чтобы перекрикивать этот гул, и это было кстати: ведь ей так много нужно было сказать. – Знаешь…