Молча, он проехал за перекрёсток, притормозил у тротуара и медленно заговорил: «Ты неправа, дочка… Мама тебя любит…» — «Я тоже её люблю… Но не могу простить фальшь… предательство… Ты хотя бы не предавал… Ты в этом вырос… Хотя… тоже… нельзя сидеть на двух стульях…» Она замолчала, а отец тихо прошептал:
«Прости меня, девочка…» Ширли снова заговорила: «Ты хотя бы понимаешь, что у меня другой путь. И, пожалуйста, не останавливайте меня, я уже всё решила для себя…» — «Но я же тебе говорил, что это опасно… особенно сейчас, после Турнира… Да, мы заметили, что ты нас не слушала… Вот и у меня неприятности на работе, мне намекнули — это из-за того, что я тебя плохо воспитал… Нет, дочура, только не подумай, роднуля, что я тебя упрекаю!» — поспешил добавить Моти, ласково, но с горечью поглядев на дочь. — Я тебя очень люблю и… даже в общем-то… горжусь, что ты, такая маленькая и хрупкая — и такая сильная у нас выросла… Но пойми: нам с мамой очень тревожно за тебя… А маму не суди строго…
Во многом я тоже виноват… Ведь она всегда старается мне угодить, она меня очень любит… Я должен был раньше это понять и с самого начала не настаивать на многих вещах… Это же её родные… Как я мог! — и Моти опустил голову, охватив её руками. — Они ведь тебя так хорошо приняли!.. Несмотря на то, что ты на меня похожа…» — «Ладно, папуля… прошлого не воротишь… Но ты знай — я пока что поживу в общежитии… А домой — нет, папочка, ни за что… Прости меня, но — не могу…» — и её глаза подозрительно заблестели. «Ладно, родная, не надо расстраиваться… Мы что-нибудь придумаем… А может?..» — с безумной надеждой спросил Моти. — «Нет! И вот ещё что, папа! Вы с мамой обсуждаете опцию Австралии — так вот: НЕТ И НЕТ! Вы как хотите, но для меня это немыслимо!» — «Но там же у тебя была бы возможность получить хорошее художественное образование, анимациями бы занялась всерьёз! А Тору можно учить и там — в той школе, где ты училась. И Яэль рядом — я же видел, как вы с нею сдружились!» — «Нет, папочка, родной мой!
Я ни в какую Австралию не поеду, тут у меня всё самое дорогое… Вот и ты не захотел туда ехать, хотя все родные твои там…» — «Ладно, мы ещё об этом поговорим… Подумай, что у тебя будет с учёбой, если вашу ульпену и вправду закроют, как братья говорили…» — и Моти решительно тронул машину, замолчав и оставив за собой последнее слово.
Моти довёз дочку до перекрёстка, где начинался присоединённый к Эрании микрорайон Юд-Гимель, и она попросила остановиться здесь, дальше не ехать. Он хотел помочь дочери донести её вещи, она осторожно, но твёрдо отклонила его предложение. Она только в полном молчании поцеловала его в щёку, помахала рукой и потащила тяжёлую сумку по поднимающейся вверх и почему-то сильно сузившейся улице… Она слабым кивком и улыбкой ответила на робкую просьбу отца звонить каждый день, только молча пожала плечами… Моти с горечью смотрел ей вслед…