Затем снова позвонил Владимиру Владимировичу.
— Вы узнали, чей это номер?
— Узнал, конечно. Это номер квартиры, которая принадлежит Лобанову Виктору Всеволодовичу.
— И все?
— Нет, не все. Лобанов работает на таможне, в Шереметьево-2. И по ночам часто дежурит. Но в его квартире явно кто-то живет. Там отвечают на звонки.
— Вы ему тоже позвонили?
— Конечно. И сообщил, что телефонная станция проверяет его телефон.
— Спасибо.
— Может, ты что-нибудь объяснишь?
— Завтра утром, — положил трубку Дронго и громко добавил для себя:
— Если останусь в живых.
Надев пиджак и плащ, он вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь.
Риск, на который он шел, был сознательной платой за расследование, которое он все-таки хотел довести до конца. Но в душе поселился непривычный страх. Он давно приучил себя к мысли не бояться смерти, но страх за Сигрид не покидал его. Перед глазами стояла картина смерти ее матери, и он не хотел, чтобы молодая женщина закончила свою жизнь таким же роковым образом. Кроме того, он не хотел признаваться даже самому себе, что последние слова Сигрид в посольстве, когда она фактически призналась ему в своих чувствах, довольно сильно на него подействовали. И он твердо знал, что скорее умрет сам, но не допустит смерти Сигрид.
Внизу, в холле, было много народу. Несмотря на полночь, здесь находились несколько красивых молодых женщин. Администрация отеля боролась с проституцией всеми доступными мерами, но на блеск самого роскошного отеля Москвы слетались «бабочки», которых невозможно было отвадить. Кроме того, они придавали любому хорошему отелю некоторую пикантность, и если красивые женщины служили дополнительным стимулом и украшением пейзажа, то против этого никто принципиально не возражал. По большому счету молодых женщин, посещавших ночные клубы и респектабельные рестораны в центре города, нельзя было считать «жрицами любви». Среди них попадались и вполне состоятельные «ловцы счастья» или просто любительницы экзотических приключений, которые охотно отдавались невиданным прежде забавам.
Дронго вышел на улицу и встал у подъезда. Затем сделал несколько шагов.
Почти сразу рядом с ним остановилась «Тойота» с темными стеклами. Переднее стекло опустилось. На него смотрел молодой рыжий тип с наглыми вытаращенными глазами.
Он резко мотнул головой, приглашая Дронго сесть на заднее сиденье. Дронго открыл дверь и, наклонившись, забрался в машину, которая сразу рванула с места.
Эти ребята не были похожи на утренних наблюдателей. Если прежние своими методами и физиономиями очень смахивали на сотрудников МВД или КГБ, то приехавшие за ним молодые парни напоминали отъевшихся молодых волчат, только что превратившихся из сопляков в матерых волков.