— Но я не иностранка, милостивый государь, — сказала она на самом чистом английском языке, который когда-либо раздавался от Портсмута до Манчестера. — Меня зовут леди Кларик, и эта мера…
— Эта мера — общая для всех, миледи, и вы напрасно будете настаивать, чтобы для вас было сделано исключение.
— В таком случае, я последую за вами, милостивый государь.
Опираясь на руку офицера, она начала спускаться по трапу, внизу которого ее ожидала шлюпка; офицер сошел вслед за нею. На корме был разостлан большой плащ; офицер усадил на него миледи и сам сел рядом.
— Гребите, — приказал он матросам.
Восемь весел сразу погрузились в воду, их удары слились в один звук, движения их — в один взмах, и шлюпка, казалось, полетела по воде. Через пять минут она пристала к берегу.
Офицер выскочил на набережную и предложил миледи руку.
Их ожидала карета.
— Эта карета подана нам? — спросила миледи.
— Да, сударыня, — ответил офицер.
— Разве гостиница так далеко?
— На другом конце города.
— Едемте, — сказала миледи и, не колеблясь, села в карету.
Офицер присмотрел за тем, чтобы все вещи приезжей были тщательно привязаны позади кузова, и, когда это было сделано, сел рядом с миледи и захлопнул дверцу.
Кучер, не дожидаясь приказаний и даже не спрашивая, куда ехать, пустил лошадей галопом, и карета понеслась по улицам города.
Такой странный прием заставил миледи сильно призадуматься. Убедившись, что молодой офицер не проявляет ни малейшего желания вступить в разговор, она откинулась в угол кареты и стала перебирать всевозможные предположения, возникавшие у нее в уме.
Но спустя четверть часа, удивленная тем, что они так долго едут, она нагнулась к окну кареты, желая посмотреть, куда же ее везут. Домов не было видно больше, деревья казались в темноте большими черными призраками, гнавшимися друг за другом.
Миледи вздрогнула.
— Однако мы уже за городом, — сказала она.
Молодой офицер промолчал.
— Я не поеду дальше, если вы не скажете, куда вы меня везете. Предупреждаю вас, милостивый государь!
Эта угроза тоже осталась без ответа.
— О, это уже слишком! — вскричала миледи. — Помогите! Помогите!
Никто не отозвался на ее крик, карета продолжала быстро катиться по дороге, а офицер, казалось, превратился в статую.
Миледи взглянула на офицера с тем грозным выражением лица, которое было свойственно ей в иных случаях и очень редко не производило должного впечатления; от гнева глаза ее сверкали в темноте.
Молодой человек оставался по-прежнему невозмутимым.
Миледи попыталась открыть дверцу и выскочить.
— Берегитесь, сударыня, — хладнокровно сказал молодой человек, — вы расшибетесь насмерть.