Когда Ева села, Брим понял, какое спокойствие и комфорт он испытывал, когда эта женщина держала его под руку. Он в жизни не встречал женщин, с которыми чувствовал бы такую… такую родственность — может быть, это и есть правильное слово. Хотя оно не совсем подходило — у него давно уже были по отношению к этой красивой землячке совсем не братские чувства. После традиционной авалонской церемонии салфеток подошел стюард вин, поклонился и подал им большую карту.
— Вот это я понимаю, список вин, — тихо заметила Картье.
— Хочешь просмотреть? — спросил Брим, протягивая большую книгу через стол.
Картье улыбнулась и покачала головой:
— Я их уже много видала после перевода на Авалон. Лучше ты посмотри и что-нибудь для нас выбери. Как тогда на Порте 30.
Брим посмотрел поверх книги в ее карие глаза и улыбнулся.
— А что, если сегодня я буду заказывать вино с дурными намерениями? — спросил он. Она рассмеялась.
— А как знать наперед, Вилф Брим? — сказала она, вытягивая длинные ноги и кладя одну на другую. — Может, я и разделю с тобой часть твоих дурных намерений. Посмотрим, как вечер повернется.
А вечер — по крайней мере с точки зрения Брима — быстро стал таким приятным, какого Брим и припомнить не мог. У них: оказалась тьма общих интересов, и они прерывали разговор, только чтобы отпить — и посмаковать — отличное старое логийское, которое Брим выбрал, достаточно изучив список. Когда уже можно было подавать горячее, у Брима было такое чувство, что встреча с этой прекрасной карескрийкой оказалась одной из счастливейших случайностей его жизни. Они даже вспомнили Марго Эффервик, потому что Картье, естественно, была интересна женщина, ради поиска которой после битвы при Зонге ей пришлось рисковать кораблем, экипажем и собственной жизнью.
— Она тебя и в самом деле спасла, — сказала Картье, поглядев Бриму прямо в глаза. — Она тебя любит — иначе не стала бы так рисковать своим ребенком.
Брим встретил ее взгляд с серьезным лицом.
— Вряд ли я когда-нибудь узнаю, любит ли она меня, — ответил он задумчиво. — Когда-то, давным-давно, я думал, что да. Сейчас — можно только гадать. Как я слышал, тайм-трава выжигает мозг человека, оставляя там только неодолимую тягу к себе. Но кажется, какие-то рудименты любви остались. — Он снова почувствовал, что краснеет. — Мы несколько раз встречались на Флюванне, — сказал он. — И была эта прежняя искра — или казалось, что она есть. Но даже и при этом, если быть честным, чего-то не хватало.
— Но ведь потом она вроде бы пыталась заманить тебя в засаду? — спросила Картье.