За проспектом Слияния потянулась мелкая чересполосица тускло освещенных строений Пресненского базара. В южной его части тесно лепились друг к другу разнокалиберные дымные обжорки, и, несмотря на плотно закрытые двери вагона, оттуда все же пахнуло сладостной вонью бараньего шашлыка, жареных в масле пирожков с луком, самбусы и плова.
Вагон мягко набирал скорость и так же мягко притормаживал. «Остановка площадь Крашенинникова, — шелестел над ухом женский голос. — Покупайте справочное издание «Маскав златоглавый». Более восьми тысяч адресов и телефонов: кафе, рестораны, стриптиз-бары, клубы, массажные салоны, бани, спортзалы, «уголки развлечений». А также справочник «Маскав на каждый день»: магазины, рынки, таксопарки, отделения милиции муниципальной, православной и мамелюкской, центры шариатского надзора, управления по борьбе с преступностью, церкви, мечети, ритуальные услуги, телефоны доверия. Осторожно, двери закрываются. Следующая — Союз старейшин».
И точно — скользнула слева, плавно уплывая в дождливый сумрак, темная громада Союза старейшин, не так давно возведенная на месте обветшалых руин Центра международной торговли…
На одной из остановок рядом сел господин в феске и долго отдувался, потряхивая у пола сложенным зонтом; потом достал из одного кармана очки, из другого — сложенную вчетверо газету-имиджграмму; газету с хрустом расправил, мельком оглядел, мазнул пальцем по заинтересовавшей его картинке… Картинка торопливо загундосила свой текст. Мазнул по другой… тоже не понравилось. Полез в спортивный отдел, ткнул пальцем: побежали футболисты, послышался гул стадиона…
Найденов отвернулся.
Вот огни пропали, и за окнами резко посветлело — анрельс нырнул под титаническую хрустальную чашу, опрокинутую над игольчатым скоплением небоскребов. Ну конечно — здесь вместо сумрака дождливой ночи царил ясный летний день: по густой синеве плыли пышные облака, иногда задевая сливочным краешком слепящий диск солнца. В июльскую жару лазерные пайнтографы изображали заснеженные вершины, водопады или прохладную штриховку грибной мороси, а средь бела дня можно было изумиться звездному мерцанию ночного неба…
Он вышел на первой же станции Рабад-центра — у площади Шамиля. Турникет проверил билетик, удовлетворенно лязгнул, и Найденов ступил на черный базальт поблескивающей мостовой. Откуда-то из-под недосягаемых голубых сводов нежно струилась негромкая музыка, а с двух сторон площади, замыкавшейся двумя симметрично расположенными зданиями мечетей, летели вперебив друг другу усиленные электроникой вопли муэдзинов. Близилась пора вечернего намаза, и Найденов, проходя мимо резных дверей мечети, наспех перекрестился.