Армейские части, к помощи которых хотят прибегнуть в окружении Ельцина, оказываются неспособными решать хоть какие-нибудь задачи. Министр обороны Грачев, пользуясь моментом и плачевным состоянием Президента, просто обманывает его, уверяя, что танковые колонны уже идут по Москве. Наконец Коржаков догадывается позвонить начальнику ГАИ, через которого выясняет, что Грачев весь день просто виляет дурака, подставляя Президента и его команду.
Разгневанный Черномырдин приезжает в Министерство обороны России и лично проводит коллегию. Благодаря усилиям Коржакова Ельцин находит в себе силы отправиться вслед. В нарушение всех правил, в присутствии Президента, еще не пришедшего в себя окончательно, коллегию продолжает вести премьер. Здесь происходит сам по себе возмутительный акт, который все принимают, как должное. Поддерживающий Ельцина Коржаков просто проходит на коллегию и бесцеремонно рассаживается рядом со своим хозяином.
Это не просто возмутительный факт, это нарушение всяких норм поведения, когда начальник личной охраны осмеливается присутствовать на коллегии Министерства обороны, где находятся Президент и премьер страны. Дальше — больше.
В ответ на суровую критику Черномырдина генералы молчат, не решаясь предлагать что-либо. И здесь (!) в который раз, в нарушение всех норм поведения, слово берет Коржаков (?). Грачев и его генералы отлично сознают, что любое их слово может остаться в истории, когда в случае изменения политической обстановки в России они будут преданы суду как палачи, расстрелявшие законно избранный парламент Коржаков, в отличие от них, таким комплексом не страдает. Он поставил на карту все. И теперь, поднявшись, он поучает Президента, премьера и всю коллегию Министерства обороны, объясняя им, как можно взять Белый Дом. В подтверждение своих слов он приводит одного из своих сотрудников и полковник (!) Захаров[6] втолковывает лучшим генералам страны, как удобнее идти на штурм.
Тут, наконец, не выдерживает даже очень осторожный Грачев.
Не глядя на Коржакова, он обращается к Президенту, попросив у того письменную санкцию на применение оружия в Москве, на ввод танков.
И Президент молчит. Оставив растерявшихся генералов, так и не ответив на вопрос Грачева, Ельцин уезжает с заседания коллегии. Через два часа под нажимом своего окружения он присылает письменный приказ Грачеву лично возглавить операцию. Хитрый Грачев, уже сумевший вывернуться в августе девяносто первого, когда он поочередно предавал то одних, то других, решает уступить пальму первенства другим, благо кандидатов и так слишком много.