Нужно было послушать Быка, когда он говорил, ярко, убедительно, доходчиво. Все было понятно. Но я вспоминал голодных старушек в деревнях, нищих на улицах, своих раненых товарищей по госпиталю и не верил ему. Или, вернее, почти не верил ему. Властям я вообще давно не верю. Эти просто прохвосты. Обещали демократию, а сами разграбили и развалили государство. Таких вообще давить надо, как тараканов, чтобы другим неповадно было.
Не люблю я политиков. Сначала они нас в Афган бросили, кричали, доказывали, что мы выполняем свой интернациональный долг. Ладно, выполняем, значит, так нужно. Потом они же нас и предали, заставив уходить из Афгана, доказывая, что ввод войск был серьезною политической ошибкой и теперь мы будем друзьями с афганцами. Выкуси. Опять обманули. Афганцы, как пчелы, полетели за нами и жалят теперь уже на наших границах. Так нам и нужно. Не надо было слушать политиков.
А когда Горбачев объявил о введении трезвости? У нас в Афгане, зимой восемьдесят шестого рейд проводили по линии… общества трезвости. Зимой! В армии! Так у нас даже положенные сто граммов отбирали, а замполит полка ходил по рядам и лично проверял, заставляя дыхнуть в его сторону. Может, он так кайф получал, вдыхая спиртные пары? И еще по рублю собирали для этого самого общества.
А потом политики сказали, что вообще нужно разделить Советский Союз. И мы опять послушно пошли за ними. Ельцина я не виню. Он мужик рисковый, ему Горбачева гнать нужно было, а другого выхода у него не было. Но вот Кравчук — дело другое. Этот стервец сознательно все рушил. Самостийна Украина. Если бы тогда имел хорошую винтовку, лично пристрелил бы гада. Моя теща, мать моей поганки, живет в Киеве. Так теперь мой сын должен ехать к бабушке за границу. Хорошо еще без визы.
Наконец политики стали натравливать нас друг на друга, доказывая, что их народ самый лучший, самый красивый и самый умный. И пошла война гулять по нашим городам. Я, положим, тоже не люблю всех черномазых кавказцев, евреев, армяшек, но я ведь их не стреляю. Я к ним по-человечески отношусь, понимаю, что они тоже люди.
Чего говорить — сами знаете, что у нас в стране творится.
Поэтому, слушая своего Быка, я сразу примечал, — где он врет, а где говорит искренне. Это заметно, для этого особых институтов кончать не нужно. Просто, народ наш, замордованный и забитый уже ничего не видит. Ему, что Бык, что Осел — все едино. Хуже уже не будет. Вот они на все рукой и махнули.
Домой мой «клиент» возвращался всегда поздно ночью. Я его подъезд хорошо осмотрел. Там, правда, был милиционер во дворе, но на меня никакого внимания не обратил. Я ведь инвалид. А что может сделать инвалид такому Быку? Конечно, ничего. Но подъезд мне не понравился. Ярко освещенный, все двери близко расположены к лестнице — все слышно. Здесь даже громко разговаривать нельзя, сразу услышат. Неприятный домик у этого Быка, пойдем дальше.