— Ты должен уметь выслушивать людей внимательно, терпеливо и благожелательно, — говорил он, — уметь, когда хочешь, завязать разговор с любым человеком и, если нужно, выйти из разговора. Для этого необходима практика. Никогда на проявляй признаки нетерпения, выслушивая человека. Если же ты хочешь прекратить разговор, ты должен в зависимости от ситуации выбрать или приличную или агрессивную форму выхода из разговора. Иногда достаточно, даже не взглянув на человека, внутренне передать ему ощущение агрессии, чтобы дать понять, что разговор закончен, и заставить его первым прекратить общение. Но, выбирая агрессивный вариант выхода из разговора, ты всегда должен помнить о будущем, понимая, что этот человек еще может пригодиться тебе в какой-либо ситуации, может стать твоим врагом или другом. Поскольку один из принципов воинов жизни — не создавать себе врагов, я обычно пользуюсь приличной формой выхода из разговора, если это мне позволяют обстоятельства.
Любопытной была реакция моих знакомых, когда я, не упоминая о Ли, рассказывал им об этой теории общения. Обычно они реагировали со страхом и резко негативной оценкой. Больше всего почему-то раздражались женщины, обвиняя меня в неискренности и нечестной игре с их чувствами.
Я пытался объяснить, что все люди непроизвольно играют и притворяются не теми, кто они есть на самом деле, поскольку нас с детства учили врать и подавлять свои самые естественные чувства и эмоции. Я говорил, что игра — это неотъемлемый элемент и издержки общения, что от этого никуда не деться, и поэтому естественно и нормально понимать механизмы человеческого общения и управлять ими.
Но пытаться убедить в чем-то, что ей не нравится, даже умную женщину, все равно, что плевать против ветра, и я лишний раз убедился, насколько прав был Ли, утверждая, что говорить человеку чуждую и неприятную для него правду — это преступление против себя самого, против правды и против того человека.
Я понял, что лучше не стоит рассказывать другим людям о механизме упражнений с ароматом плода, потому что они принимают это слишком близко к сердцу, замыкаются в себе и начинают анализировать каждое твое слово и жест, чувствуя себя препарируемыми лягушками, участниками какого-то оскорбительного для них психологического эксперимента, хотя я воспринимал это гораздо проще и спокойнее, как интересное упражнение, без опасений, подозрения или неприятия.
Хотя я и не пытался играть со своими знакомыми и вел себя, как всегда, естественно, доброжелательно и честно, они все равно после введения их в курс дела воображали меня монстром, манипулирующим их мыслями и чувствами. Меня расстраивала тотальная психологическая безграмотность нашего населения и абсолютное нежелание воспринять какие-то элементарные основы общения, и я сказал об этом Ли.