— Но… ты не можешь… — Клем вновь повернулся к Элизабет. — Ты должна знать, из какого мира происходишь!
Та поперхнулась смешком.
— Ага. Знаю. Из настоящего.
— Нет, я хочу сказать, из какого среди множества…
— Не старайся, кузен, понапрасну, — Геркина постучала хвостом о бок Клема. — Понимаешь, наша Бетти убедила себя, что попала внутрь какого-то кошмара, и то, что псы-боксеры едва не разорвали ее на клочки, не смогло переубедить эту особу.
Заморгав, Клем уставился на девушку, однако, прежде чем он успел что-либо сказать, снизу реки донесся свисток, и из-за поворота, пыхтя, выползла «Тимирос»; на палубе и вдоль планширов были привязаны ящики. Клем увидел на носу баржи Молодого Эфрама, крыс помахал ему, когда судно повернуло к причалу; Старый Эфрам гнулся в лоцманской кабинке, одной лапой управляя двигателем, а другой — вращая штурвал. Молодой Эфрам перепрыгнул на пристань, закрепил причальный канат на носу и бросился за кормовым линем; Старый Эфрам шевельнул лапами, рокот мотора умолк, и баржа глухо толкнулась в доски.
Пока Молодой Эфрам закреплял кормовой трос, Старый Эфрам выставил голову из окошка лоцманской рубки.
— Привет, гриот! — воскликнул старый крыс, блеснув темным зрячим глазом. — Какие новости?
— Хорошие, плохие и так себе, — как всегда, откликнулся Клем, a Старый Эфрам, как всегда, закатился смехом, постукивая лапой по стенке рубки. — Рано ты в этот раз, дружище.
— Все дело в погоде, — Старый Эфрам кивнул молодому крысу. — Расскажи ему, парень, а я пока начну разгружаться.
Молодой Эфрам поднялся по грузовой рампе на площадку пристани.
— Мы получили вести из дельты, гриот: на нас надвигается жуткая буря. Баллавува и прибрежные города ждут шести дюймов осадков, однако самое худшее начнется, когда шторм доберется до гор. Мы со Стариком оставляем здесь половину груза, чтобы добраться в Бентито до начала ливня. — Заметив на помосте еще двоих, он отвесил им легкий поклон: — Добрый день тебе, глайдерамблер, и твоей спутнице. Простите, но я должен помочь Старику. У нас осталось несколько часов.
И он направился вниз к Старому Эфраму, отвязывавшему веревки с ящиков.
Клем потер усы.
— Последняя буря дождливого сезона всегда самая кошмарная. — Он повернулся к гостьям: — Боюсь, сейчас не время гоняться за слухами. Не хотелось бы огорчать вас, но признаюсь: никогда не видел никакого Речного Человека, хотя провел на реке всю свою жизнь. Конечно, время от времени кто-нибудь является с новой повестью о нем, и я передаю ее дальше, но если хотите знать мое мнение: все это только легенда.