Этот неожиданный визг послужил началом повального хаоса, какой бывает на свадьбах, когда кто-то из подгулявших гостей вдруг начинает сексуально домогаться невесты и лезет к ней через стол. Понимая, что его мышиному пиратству приходит конец, Егорыч ускорил ход, рванувшись из последних сил. Но координация уже подводила, уже повела его по замысловатым параболам опьянения, потащила в противоположную сторону, как океанская волна, что смывает с камня притаившегося краба. Судорожно цепляясь руками за воздух, он ухватился за стойку котелка, выдернул ее из земли и опрокинул кипяток в сторону Веры. Она, взвыв, отскочила в сторону и приземлилась прямо на голову Ачика Робертовича, а тот, рванувшись от нее, завалил сразу обоих геологов.
Визг, крики, крепкие от неожиданности матюги, трясущийся, подпрыгивающий на месте Васька, которому ошпарило ногу, покатившаяся по земле Ирка, через которую полез напролом Егорыч, взвившаяся всей своей массой тетя Женя, которой он наступил на щиколотку, гортанно заоравший Ачик Робертович, которому попали ногой в причинное место, – все это сразу задвигалось, загудело, словно смешалось в один клубок. А внутри него продолжал свое поступательное движение Егорыч, непримиримый к спирту, как комиссар к классовому врагу. Толчками переваливаясь через вещи и чужие конечности, храпя вездеходом на буреломе, он все-таки добрался, дополз до Алиной кружки, быстро выплеснул ее в себя, частью – внутрь, частью – мимо, на щеки и воротник, три раза громко икнул и затих. Упал, уткнувшись головой между ног сидящей красавицы, так и застывшей над ним с открытым ртом, перекошенным от ужаса.
Было даже удивительно, как один человек мог за такое короткое время учинить на голом месте подобный бардак. Опомнившись, все дружно начали ругать Егорыча и заодно его маму.
Потом рослый муж Федор встал с деревянным выражением лица, отнял щуплое тело героя от интимного места жены, без видимых усилий приподняв его за воротник телогрейки и ремень штанов, и брезгливо, как насекомое из тарелки, откинул в сторону. Егорыч глухо шлепнулся на землю и заснул окончательно. Захрапел заливисто и удовлетворенно.
За всем этим переполохом никто не заметил, куда делся Савич, они потом спрашивали друг друга, но никто не видел, как и куда он ушел…
Абориген исчез, пропал так же неожиданно, как появился.
И как это понимать?
* * *
Изолированная территория? Никто не выбирался? Сначала это показалось им всем просто бредом.
Потом Саша узнал, убедился на собственном опыте, что Ващерский край с полным правом можно назвать изолированной территорией. А как иначе? Одной стороной местность упиралась в высокие, непроходимые хребты, где дорог не было никогда, тропы терялись еще у подножия и даже направления визуально не определялись. С другой стороны растянулись на десятки, если не на сотни километров сплошные болота. Местность гнилая, гиблая и равно не подходящая как для пешего туризма, так и для механизированного. С двух других сторон Ващерский край замкнутой петлей огибала своенравная река Воща. Широкая, но по характеру – абсолютно горная, со стремительным, порывистым течением и клыкастыми камнями, высовывающимися из прибрежной пены. Видимо, из тех рек, что рождаются в горах маленькими и независимыми и, выходя на равнину, своей резвости не теряют. В силу такого нрава Воща была невозможна не только для судоходства, но и для обычной лодочной переправы. Впрочем, когда-то через Вощу все-таки проходил мост, соединявший в себе одновременно железнодорожные и автомобильные пути сообщения. В начале 90-х буйная река в очередное половодье с мостом расправилась, денег на восстановление тогда, естественно, не нашлось, маленький местный аэродром прекратил свое существование еще раньше, и край с несколькими тысячами жителей остался окончательно отрезанным от «материка». Большая земля, увлеченная приватизацией и очередным переделом собственности, по этому поводу не страдала, а мнения маленьких в таких случаях, понятно, не спрашивают…