— Это вас задевает?
— Уже нет. Но я долго считала его виноватым во многом. Даже в том, в чем и не было его вины.
— Например?
— Например, в моем переходе на телевидение, хотя моя первая любовь газета.
— Но разве лидирует в информационном деле не телевидение?
— Не для дочери Робертсона. Он присвистнул.
— Того Робертсона, что удостоился двух премий Пулитцера и появился на обложке «Таймса»?
— Того самого. Отец спланировал мое будущее: университет, практика в газете и затем небольшая колонка на женской полосе, пока я не буду готова взяться за «крутые» новости.
— А ваш бывший муж? Тоже часть папиного плана?
— Отнюдь. Иногда мне кажется, что поэтому-то я и вышла замуж за Фреда. Отец считал, что телеобозреватели немногим лучше актеров, зачитывающих тексты.
— Проклятое наследование семейной профессии. По себе знаю.
Выражение ее лица смягчилось.
— Ваш отец, должно быть, жутко расстроился, когда вы посвятили себя медицине, а не угледобыче.
— Так оно и было примерно. Почувствовав, что ему не по себе, Надя опустила глаза.
— Я часто говорю себе, что отец гордился бы мною, узнав, что я издатель «Пресс». Ну разумеется, в те дни, когда все идет как задумано.
Ален припомнил выражение глаз отца в их последнюю встречу. Ему не хватило бы и нескольких жизней на совершение чего-то такого, чем мог бы гордиться отец.
Не в силах усидеть на месте, Ален встал и потянулся. Удивившись, Надя тоже поднялась со стула.
— Я вас вполне понимаю. У вас был долгий и трудный день.
Обрамляющие его рот линии обозначились резче.
— Это надо понимать как намек, что пора прощаться?
Надю удивило ощущение разочарования, словно оказались обманутыми ее надежды на еще один поцелуй.
— Я принесу ваше пальто.
— Не беспокойтесь, я знаю, где оно. — Ален приблизился к ней с таким решительным выражением лица, что у нее перехватило дыхание.
Он взял ее руки и положил их себе на плечи, потом обнял за шею.
— Спасибо за полуночную кормежку, — хрипло произнес он.
— Не за что. — Надя жаждала его поцелуя, а он не спешил.
— Значит ли это, что я и дальше могу заходить к вам?
— Разве что со своей провизией — мне вас не прокормить.
Пальцы Алена перебирали завитки ее волос, нежно касались кожи, вызывая у нее легкую дрожь. Ей так хотелось прижаться к нему, прильнуть к его губам.
Ощущение власти над мужчиной было новым для нее. Ее отец, Фред и продюсер программы новостей, в которого она была влюблена несколько лет назад, были мужчинами сильными, волевыми 1.и избалованными успехом. Так соблазнительно было укрыться в их тени, пока она не сообразила, как много она отдавала всякий раз, когда говорила «да» вместо «нет».