— И все же…
— Привет, мам! Я не слышала, как ты пришла. — В комнату вбежала Элли, уже совершенно забывшая о своей вывихнутой лодыжке.
— Привет, моя радость. Мы с миссис Кар пьем чай и беседуем.
Элли нахмурила брови.
— А чего ты плакала?
— Разве. — Надя провела салфеткой по глазам.
— Может, это от простуды.
— Эльвира, дорогуша, ты не хочешь переночевать у меня?
Надя хотела возразить, но, увидев выражение лица дочери, передумала.
— Мамочка, можно? Сегодня пятница. Завтра нет занятий в школе. У миссис Кар такие чудесные куклы. У некоторых даже туфли на пуговках.
— Ладно, согласна.
— Ура! — Элли с силой обняла мать, отчего у нее на глаза снова навернулись слезы.
— Ну мне пора выпускать газету, — сказала она, когда Элли отпустила ее. Встав, Надя благодарно посмотрела на Эдду и увидела нежную, понимающую улыбку на ее морщинистом лице.
Эдда вышла с ней в прихожую и аккуратно притворила дверь в кухню, прежде чем озабоченно прошептала:
— Ты поговоришь с ним? Дашь ему шанс рассказать свою версию истории?
— Да, я поговорю с ним. Но захочет ли он говорить со мной?
В своем кабинете Надя поспешила посмотреть список звонков, оставленный ночной телефонисткой. У нее упало сердце. Ни слова от Алена в ответ на ее телефонограммы, которые она оставила в больнице и на его домашнем автоответчике.
Надя набрала номер ночной телефонистки и спросила об Алене.
— Извините, миссис Адам, — ответил приятный голос. — Доктор Смит еще не справлялся о телефонограммах.
— Понятно.
— Может, вы не знаете, но сегодня у доктора Смита первый свободный вечер за последние три недели. Я думаю, он отсыпается.
— Понятно. — Надя поблагодарила ее и повесила трубку.
Повернувшись, она посмотрела на портрет отца.
— Я люблю его, па. Знаю, ты не считаешь это существенным, но я-то думаю по-другому.
Ален предупреждал ее, что стыдится некоторых моментов в своем прошлом, чего-то, о чем он должен рассказать ей. Может, именно в данный момент он собирается с духом, чтобы поговорить с ней?
Вероятно, ей стоит подождать.
Нет, твердо решила вдруг она, беря свою сумочку и ключи от машины. Так она снова позволит кому-то принимать решения за себя. А это было ее, и только ее делом.
Дом Алена оказался похож на хижину лесоруба девятнадцатого века. Построенный из бревен, он напоминал гнездо в роще гигантских мирт.
Подъездная дорожка была расчищена от снега, и она ехала среди высоких сугробов, как в тоннеле, В конце дорожки она остановилась рядом с «бронко» и выключила двигатель и фары, очутившись в темноте, — только одна лампочка горела у входа.
Ступеньки на крыльце были также очищены от снега, но покрыты льдом, и она схватилась за перила, чтобы не упасть.