Морвенна была настроена романтично:
— Я бы предпочла думать, что Бен влюбился в Лиззи и поэтому женился на ней… а уж потом нашел на этой земле золото. В конце концов, она хорошенькая, миленькая и такая добродушная! Я не представляю, чтобы она могла принести хоть кому-нибудь вред. А ему, должно быть, хотелось защитить ее: сильные мужчины любят брать кого-нибудь под защиту!
Я только улыбнулась в ответ: до чего же Морвенна была наивной! — и еще раз порадовалась тому, что от нее удалось скрыть позорное поведение Джастина.
В назначенный день я перебралась в Голден-холл. Когда я прибыла туда в сопровождении миссис Боулз, меня встречали Бен и Лиззи.
— Рад видеть тебя здесь, — сказал Бен.
— В этом не было необходимости: вы все решили за меня!
— Это Лиззи настояла.
— Да, это я! — радостно подтвердила Лиззи. — А Бен сказал тоже, что ты должна переехать, правда, Бен?
Меня привели в комнату, предназначенную для роженицы. Как все здесь отличалось от убогой хижины! Нет, в самом деле, нельзя было, чтобы ребенок родился в этой ужасной обстановке.
Миссис Боулз разгуливала, надуваясь от гордости по поводу доверенной ей миссии. Через некоторое время прибыл доктор Филд.
* * *
Роды были простыми, без осложнений, и меня охватила необычайная радость, когда мне в руки вложили мою маленькую девочку. Я сказала, что больше всего на свете хотела именно девочку.
— Как удачно, — воскликнула Морвенна, — потому что у меня — мальчик! Возможно, когда они вырастут, то поженятся!
— Я настаиваю на том, что мое дитя должно сначала выйти из колыбели, а уж потом ты начнешь навязывать ему свои матримониальные планы! — ответила я.
Мы долго обсуждали имя. Морвенна хотела, чтобы девочку назвали Беннат, что, как она заявила, на корнуоллском наречии значит «благословение».
— Ведь именно благословением стал для тебя этот ребенок, Анжелет, добавила она.
«Беннат»… Я подумала, что люди будут называть ее Бен или Бенни, а этого я не могла допустить. Это постоянно напоминало бы мне о нем. Больше всего я хотела уехать отсюда, забрав своего ребенка, забыть это место… и все случившееся здесь. Я собиралась домой, где еще можно было начать все с чистой страницы.
Наконец, я решила назвать ее Аннора-Ребекка: Аннорой в честь своей матери и Ребеккой просто потому, что мне нравилось это имя. «Но звать ее мы будем Ребеккой, — сказала я, — потому что очень неудобно, когда в семье два человека носят одинаковые имена». Так она стала Ребеккой.
* * *
С ней было все в порядке, но я оставалась в Голден-холле. Я говорила, что делаю это ради ребенка, но мне и самой нравилось здесь. Мне не хотелось думать о возвращении в хижину.