Я привыкла объезжать с ним вместе поместье. Мне хотелось знать обо всем, что происходит вокруг. Я хотела жить его жизнью и искупить свою вину. Но это было невозможно, хотя я и пыталась.
Я решила съездить проведать тетю Софи и рассказать ей о свадьбе Джонатана.
— Она редко покидает свою комнату, — сказала мне Жанна. — Смерть Альберика — ужасный удар для нее.
— Она все еще вспоминает его?
— Она говорит о нем каждый день и пылает ненавистью к его убийцам, которым позволили избежать справедливого наказания.
— Могу я увидеть ее?
— Да, поднимайтесь. Она хочет вас видеть, хотя и покажется вам негостеприимной. Сейчас с ней Долли Мэйфер.
— Она часто бывает здесь?
— О да. Она всегда здесь. Вы знаете, мадемуазель д'Обинье очень любит ее. Она жалеет ее.
— Я понимаю.
— И я рада.
Девочка так занимает ее.
— Жанна, вы что-нибудь слышали о ее сестре Эви?
— Нет, ничего. Она иногда приезжает сюда вместе с Долли, но совсем не интересуется мадемуазель. Не могу сказать, чтобы видела ее после помолвки.
— Я поднимусь.
Тетя Софи сидела в кресле рядом с постелью. На ней была надета розовато-лиловая рубашка с капором того же цвета, скрывающим шрамы на лице.
Я подошла, поцеловала ее и улыбнулась Долли.
— Как поживаешь?
— Спасибо, хорошо, — тихо ответила она.
— Прекрасно. Я приехала рассказать вам о свадьбе, тетя Софи.
— Подай кресло миссис Френшоу, Долли, — сказала тетя Софи.
Я описала репетицию и свадебное торжество. Долли внимательно слушала, она не сводила глаз с моего лица. Я всегда смущалась под ее испытующим взглядом и избегала смотреть на нее, но все равно чувствовала, что все время вижу эти странные полузакрытые глаза.
— Очень впечатляющее зрелище, я уверена, — сказала тетя Софи. — Вы ничего не слышали, пока были в отъезде, я полагаю?
— О чем? Ты имеешь в виду войну? Там об этом мало говорили.
— Я имею в виду Альберика.
— А что, тетя Софи?
— Я говорю о розыске его убийцы. Это плохо, когда невинных людей убивают, топят и никто ничего не предпринимает.
— Я думаю, они пытаются…
— Пытаются. Их это не волнует. Они думают, что он был простым бедным эмигрантом. Но однажды я узнаю, кто убил его, и тогда…
Она замолчала, и я захотела спросить: «Тетя Софи, что ты тогда сделаешь? Что ты сделаешь, если узнаешь правду?»
— Я убью того, кто поднял руку на этого бедного невинного мальчика. Да, убью собственными руками.
Она посмотрела на руки, когда говорила это, длинные, тонкие пальцы, очень бледные руки человека, никогда не занимавшегося физическим трудом.
Бедная тетя Софи, она выглядела бы так беззащитно, усталая и старая, если бы не блеск в глазах и решительность в голосе.