— Представь Софи и Жанну одних в этом доме Они бы наняли слуг, хотя., и, возможно, у них останавливались бы гости.
— Какие гости? Ты можешь представить Софи, устраивающую у себя приемы? О, Клодина, надеюсь, она не купит его. Мне никогда не нравился этот дом Мне хотелось бы, чтобы он разрушился., крыша и стены рухнули, птицы вили там гнезда, а крысы и мыши довершили бы разрушение.
— О, maman, как ты можешь выносить ему такой приговор, все-таки это дом. Да, в нем живут привидения и там я никогда не была бы счастлива, но приговаривать его к разрушению… это как осуждение человека.
— О чем ты толкуешь?
— Мы обе, наверное, говорим много чепухи… Как долго вы пробудете в Лондоне?
— Насколько Дикона задержит работа.
— Его работа… в банке?
— Да, иногда и в банке.
— То, что необходимо сделать в связи со смертью королевы Франции?
— Такие события затрагивают финансы. Значительные суммы.
— И Дикон вовлечен… я подозреваю, во многие дела.
— Дикон… — сказала она, коротко рассмеявшись, — он запустил руки во многие пироги.
— Секретные пироги… секретные даже для тебя, мама?
— Раз они секретные, он не мог бы рассказать даже мне, так ведь? И я не вправе была бы просить его об этом.
— Все это так таинственно! Я знаю, что Дикон — крупный землевладелец и банкир и в какой-то мере связан с политикой, а больше нам знать не дано. Но когда думаешь о том, каким образом он увез тебя из Франции… да, у него там, должно быть, много связей.
Она улыбнулась.
— Мне следует благодарить Бога, Клодина. Если бы это было не так, меня бы сейчас здесь не было.
Я обняла ее.
— И я благодарю Бога, дорогая мамочка. Не могу даже подумать об этом. Мир без тебя! Всегда оставайся здесь!
— Все, что я могу дать тебе, — это быть всегда здесь, любимая.
Я разжала объятия; ее улыбающиеся губы дрожали.
Она сказала:
— Так что, Клодина, давай скажем «спасибо» за то, что есть, и не будем влезать в дела, которые не предназначены для наших голов. Теперь я должна идти. Я хочу убедиться, что укладывают именно те вещи, которые нам потребуются.
— Я могу помочь?
Она покачала головой.
Оставшись одна, я вышла в парк. Всякий раз, когда я думала о том, как близка к смерти была моя мать, душевное волнение и ужас переполняли меня и я чувствовала необходимость побыть одной, чтобы успокоиться и удостовериться, что все прошло. Все закончилось, говорила я тогда себе. С ней все в порядке. Мы больше никогда не позволим ей рисковать жизнью. Дикон никогда не допустит этого. Я была благодарна Дикону, моему могущественному отчиму, его любовь к ней была постоянной и сильной; он всегда будет заботиться о ней, и, так как никому не взять над ним верх, она будет в безопасности, пока находится под его защитой.