— Бог — это любовь, Эдуардо. Если сможешь, женись, не оставляй Инес одну.
И сейчас, услышав слова молодого человека, он вдруг остановился, не решаясь шагнуть к ним. А потом развернулся и медленно пошел к дому. Всю ночь Эдуардо не спал, всю ночь дым от его сигарет выходил из комнаты, распространяя вокруг сладковато-горький запах. Утром он не вышел к завтраку. Такого никогда не случалось.
Слуги в испуге не решались заходить. Они понимали, что произошло нечто исключительное. К обеду Эдуардо снова не появился. Даже Инес, заметившая его отсутствие, начала волноваться. Когда он не спустился и к ужину, она поднялась к нему в комнату. Дверь была не закрыта, и она, постучав несколько раз, вошла в комнату. Отец сидел в своем любимом кресле и курил сигару. Она посмотрела на пепельницы вокруг. Они были полны окурков, все три пепельницы. Эдуардо повернул голову, услышав шум открываемой двери. Инес испугалась. Отец, кажется, постарел за эту ночь сразу на десять лет.
— Что-нибудь случилось, пап? — спросила дочь.
— Сядь, — глухим голосом попросил отец.
Инес послушно опустилась на стул, стоявший у двери.
— Ты хочешь ехать в Америку, — сказал отец. Он не спросил. Он утверждал. Инес, ничего не понимая, молчала. И вдруг спросил:
— Ты любишь молодого Вальеса?
Она поняла, что он знает. Инес никогда не врала своему отцу.
— Да, — с вызовом сказала она. Следующий вопрос ее удивил:
— Ты хочешь выйти за него замуж?
Она смутилась, такого вопроса от отца она явно не ожидала.
Молчание становилось неприличным, отец дымил сигарой, качался в своем кресле и терпеливо ждал.
— Да, — наконец сказала Инес, — хочу выйти за него замуж.
— Тогда иди и готовься к свадьбе, — сказал отец. Она встала, повернулась, сделала несколько шагов, потом снова повернулась. Отец не смотрел на нее, но слышал все ее шаги. Он ждал. Это был самый важный момент в его жизни. Неужели он ошибся? Она сделала еще один шаг и бросилась к нему.
— Спасибо, папа! — Она обняла его за шею и вдруг почувствовала на своих руках его слезы. Она испугалась, наклонилась над ним.
— Ты плачешь? — Представить себе плачущим Эдуардо Контрераса было невозможно. Он отмахнулся:
— Просто что-то попало в глаз.
Он думал всю ночь. И понял, что единственное, что он может сделать, сохранив любовь и уважение дочери, — это не противиться этому союзу. Это было высшее проявление любви, самое возвышенное чувство, проявляющееся в исключительных случаях, когда абсолютная любовь требует жертвенности. И если Авраам ради любви к богу готов был отдать сына своего, то Эдуардо ради счастья дочери жертвовал своей любовью. Ибо отдавал ее сердце новому избраннику.