— Но ведь эти высказывания Пия противоречат друг другу!
— Да, противоречат, так же как все наши священные книги противоречат не только здравому смыслу, но и друг другу. Разве не следует из этого, что все они писались не богами, а людьми?
— Как вы любите все осложнять! — укоризненно качает головой Андрей.
— Ну хорошо, не будем сейчас об этом. Послушай лучше, что они мне сказали. Даже этот физик, который помалкивал сначала, спросил вдруг: «А то, что нынешний папа Павел Шестой, отправляясь на Международный евхаристический конгресс в Бомбей, сделал и себе и своей свите противооспенные прививки, доверие это или недоверие к науке? Да и не пешком они направились туда, как в доброе старое время пилигримы, а на реактивном лайнере «Боинг-707». Ну, а что касается безнадежности всякой попытки изложить тайну существования бога обычными человеческими понятиями, то и на это был у них ответ.
Оказывается, не простыми человеческими словами, а вот этими письменами намерены они доказывать существование всевышнего.
Дионисий Десницын разбрасывает по столу страницы, пестрящие не столько цифрами, сколько латинскими и греческими буквами, знаками плюс и минус, скобками разных форм, корнями, знаками бесконечности и вездесущей постоянной Планка.
— Вот язык, на котором изъясняются сегодняшние ученые. Они называют его «божественной латынью» современной теоретической физики. Куравлев говорил тут об исчислении бесконечно малых, о теории множеств, локально-выпуклых и ядерных пространствах, об алгебраической топологии, алгебре Ли и расслоении пространства. Травицкий все время ему поддакивал, будто тоже разбирается в этом…
— Вы полагаете, что он невежествен в таких вопросах?
— Да ведь чтобы во всем этом разбираться, не духовную академию надобно кончать, а университет, да, пожалуй, еще и аспирантуру.
— Ну, а что же говорили они о самом эксперименте общения со всевышним? Реально ли это?
— Травицкий уверял, что такой эксперимент был уже будто бы поставлен в прошлом году другими физиками.
— Тогда их бы и нужно было пригласить…
— Пригласили уже, оказывается, — смеется Дионисий. — Органы госбезопасности пригласили. Травицкий утверждает, правда, что за то будто бы только, что продали они свою аппаратуру американцам.
Со вздохом поднявшись со своего места, Дионисий тяжело шагает по комнате. Деревянные половицы с нудным скрипом проседают под тяжестью его грузного тела. А у Андрея все тоскливее становится на душе.
— Ты не встречаешь дочку соседа нашего, доктора Боярского? — неожиданно остановившись, спрашивает его дед. — Она теперь часто к родителям приезжает.