— Право, не ведаю…
— Могло и случиться что-нибудь.
— А что же? Бог если только покарал? Всевышнему могло и не понравиться вмешательство в его дела…
— Это, конечно, не исключено, — соглашается с ним богослов. — Поинтересоваться их судьбой нужно бы, однако. Вы знаете, где они живут?
— У художника Лаврецкого был однажды.
— А адрес физика вам разве не известен?
— К сожалению, неведом. Я с ним у Лаврентьева встречался, на Трифоновской улице, в доме не то двадцать один, квартира тринадцать, не то тринадцать, квартира двадцать один.
Травицкому уже ничего более не нужно от отца Никанора, и он лишь подыскивает благовидный предлог, чтобы распрощаться. А спустя полтора часа магистр нажимает кнопку звонка у дверей квартиры Михаила Лаврентьева.
Открывает ему худенькая старушка в черном платье. Она представляется Дарьей Петровной Лаврентьевой — матерью Михаила.
— А вы по какому же поводу к нему? — впуская Травицкого, настороженно спрашивает она, близоруко всматриваясь в его холеное лицо с аккуратной бородкой.
Осмотревшись и заметив в углу комнаты старинный киот с иконами, Травицкий решается назвать себя:
— Я, матушка Дарья Петровна, богослов, преподаватель духовной семинарии…
— А, к Мише, наверно, насчет заказа? — живо перебивает его старушка. — Не в пору, однако. Выслан Миша из Москвы, а ведь какой мастер был святые лики писать!
— Как — выслан? Неужели…
— Да нет, батюшка, — перебивает его Дарья Петровна, — не за ремесло свое, а из-за приятелей своих. Тех и вовсе свободы лишили, а мой выслан только.
— За что же, однако?
— Ох, не ведаю я того, — тяжко вздыхает старушка, осеняя себя крестным знамением. — Изобрели они вроде что-то да и запродали чуть ли не за границу…
— А что же именно изобрели, не знаете?
— Миша мне ничего об этом не рассказывал. Видно, не велено было. Но, кажется, придумали аппарат какой-то для общения аж с самим господом богом… Это я случайно услышала, когда его приятель, инженер какой-то или, кажется, физик, на квартире тут у нас в прошлом году с тимофеевским батюшкой отцом Никанором разговаривал. Уж потом Миша сам мне рассказал, что забрали того физика и еще какого-то их компаньона за общение уже не с господом, а с иностранцами. Видно, продали они им аппарат свой для переговоров со всевышним. Может, бог их за то и покарал…
Спустя два дня магистр Травицкий докладывает о результатах своей поездки епархиальному архиерею.
— Как вы думаете, продали они свою аппаратуру иностранцам или нет? — озабоченно спрашивает его архиерей.
— Думаю, что это им не удалось, раз в дело вмешалась госбезопасность…