В бесконечном течении времени, последовавшем за тем, которое практически было потрачено напрасно, Дерринджер продолжал каждые две минуты ставить роковой рычажок на свое место. Случалось ли это ночью или днем, во сне или на яву, под немеркнущим сиянием ламп дневного света. Он получал свои гамбургеры – дело, казалось бы, не заслуживающее упоминания, однако он так не считал, – и вел пустопорожние беседы с Горлоком. Так все и шло. Каждая минута Дерринджера была отдана идиотскому, но совершенно неизбежному занятию, пока вдруг в один прекрасный день он не услышал какой-то шум у входа и, подняв голову, не прислушался к нему.
– Говорю вам, туда не разрешается входить!
– А я вам говорю, что войду.
Один из споривших был Горлок, помощник помощника начальника станции. Голос другого с легким кардассианским акцентом показался знакомым… Неужели это… Эбен?
– Подержи-ка его здесь, – велел Эбен Такису, – а если будет сопротивляться, ущипни большой клешней.
Такис кивнул и, подняв клешню, угрожающе провел ею под носом у помпома. Клешня действительно была огромной и могла кого угодно напугать, тем более что она стала красного цвета, ибо при мысли о Большом Щипке Такиса бросало в жар.
Подобное желание было естественным для семейства крабообразных, а поскольку Такис так долго подавлял его в себе, то представившийся случай грех было упустить.
– Не трогайте меня, – взмолился Горлок, пятясь назад под защиту стены. – Вам нет необходимости удерживать меня. Насколько я понимаю, вам всего лишь надо пройти туда?
Эбен, не отвечая, толкнул дверь и вошел в машинный зал.
– Дерринджер, ты здесь? – спросил Эбен и тут же сам увидел его, сидящего на маленьком стуле и склонившегося к машине так, как склоняется доярка к корове во время доения. Правая рука Дерринджера была где-то глубоко в чреве машины.
– Дерринджер, отзовись! Что с тобой случилось?
Эбен встревоженно приподнял голову друга и осторожно держал ее в руках, пока наконец тот не открыл глаза и не пробормотал:
– Должен передвинуть рычаг… – Рука Дерринджера дернулась, подчиняясь сигналу слабеющей воли.
Когда Эбен попробовал освободить руку Дерринджера, тот остановил его:
– Нет, кто-то должен остаться с машиной. Иначе все взорвется.
– Такис! Брось все и иди сюда! Да поскорей.
Такис оставил помпома и поспешил к Эбену.
– Объясни ему, что надо делать, – велел Эбен Дерринджеру.
Инспектор хриплым голосом постарался рассказать все в подробностях.