– Я мог бы простить почти все, Сальваторе, – сказал граф Сфорца. – Но как ты мог потерять мой корабль?
– О чем вы? Когда я спускался на Мельхиор, то оставил «Эндимион» на орбите.
Граф покачал головой.
– Вскоре после того, как мои ниндзя схватили тебя, «Эндимион» куда-то улетел и с тех пор не объявлялся. Полагаю, это следствие твоих приказов.
– Я не отдавал такого приказа!
– Ну конечно, сейчас ты будешь утверждать, что не отдавал, – сказал граф. – Но в любом случае, раз это случилось, ответственность лежит на тебе.
– Да, естественно, – согласился Сальваторе. – Если «Эндимион» действительно пропал, я заплачу за него.
– Из каких средств, позволь поинтересоваться? Твоего офицерского жалованья на это не хватит, даже если копить его пару тысяч лет. А ты, кстати, больше не будешь получать офицерское жалованье.
Сальваторе пожал плечами.
– Ну тогда я вообще ничего не могу с этим поделать.
– Ты можешь сказать мне, куда ты девал корабль. Ты наверняка оставил какие-то приказы на случай своего отсутствия. Ты должен знать, куда отправился «Эндимион».
– Я действительно понятия не имею, куда они делись, – сказал Сальваторе.
Граф пересек комнату и уселся на край письменного стола.
– Нужно мне было послушаться своих советников. Ведь говорили же они мне, что это безумие – доверять космический корабль стоимостью в триллион долларов четырнадцатилетнему мальчишке.
– Мне шестнадцать!
– Но когда я отдал корабль под твое командование, тебе было четырнадцать.
– Вам отлично известно, что мы, подростки, давно уже доказали, что мы куда более надежны, чем зрелые мужчины вроде вас, – сказал Сальваторе.
– Не нужно мне дерзить, молодой человек! – сказал граф Сфорца.
Сальваторе опустил голову, но его взъерошенные рыжие кудри всем своим видом выражали непокорность, а веснушки горели, словно боевые звезды.
– Вижу, мне стоит дать тебе почувствовать вкус тех мучений, которые тебе вскоре придется испытать, – сказал граф. – Я приготовил документальный фильм о печалях и неудобствах, ожидающих тебя на Трабаджо.
– К чему все эти хлопоты, если я в ближайшем будущем испытаю это все на своей шкуре?
– К тому, что я хочу, чтобы ты поразмыслил об этих испытаниях заранее, до того, как попадешь на Трабаджо.
– Если это какая-то тонкая острота эпохи Ренессанса, то я не уловил ее сути, – заметил Сальваторе.
Граф Сфорца гневно взглянул на юношу. Его лицо и шею залила багровая краска гнева. Наступил критический момент. Повелитель кондотьеров и его юный командор оказались на грани того, чтобы произнести слова, после которых примирение окажется невозможным. Но в эту секунду в комнату влетел стражник. Незастегнутый жилет лучше всяких слов свидетельствовал о спешке.