Выяснилось, что Петр Казимирович в недавнем прошлом почтовый чиновник. И очень даже неплохой.
– Мне, сударь, самые важные депеши отбить доверяли. На слух умею разбирать, мне и ленты не надобно-с. Начальство мною было довольно, это уж непременно.
– От германской, должно быть, бронь спасла, по почтовому ведомству? – спросил Павел Романович. И тут же понял, что нечаянно наступил на больную мозоль.
Оказалось, что Петр Казимирович очень хотел на фронт. Не взяли – сперва по малолетству, а потом признали не годным к строевой.
– Вы не смотрите, что я фигурой не вышел, – говорил Сырцов. – Я весь из себя здоровый. Да только одна беда – плоскостопие-с! Я просил докторов, умолял даже. Ни в какую. Уж так не повезло!
– Шли бы в нестроевую.
– Нет-с. В обозе навоз таскать – увольте-с. Я драться хотел-с, а если нет, так от меня больше пользы у аппарата Морзе будет-с.
Дохтуров посмотрел на него с интересом. Вот вам и маленький человечек!
– Отчего бы вам теперь на военную службу не поступить? Я слышал, будто в Сибирскую армию отбор не такой уж и строгий.
Маленький человек помолчал и потом вдруг сказал, да так горько, что Павел Романович вздрогнул:
– Нет уж… боюсь я их. И в них не верю-с.
– Отчего так?
– Так ведь они полагают-с, будто восстановят погоны-с, вернут отдание чести – и тут же все образуется. А ведь это не так-с, нет. Армии нужна дисциплина. А ее-то ведь нет и не будет. Потому как откуда возьмется? Вы видели господ офицеров, что по скверам да кафешантанам гуляют? Разве ж у них есть о дисциплине понятие?.. Нет-с. И взяться неоткуда. Разве знают они свое дело? Гимназисты-с недавние в массе своей, реалисты либо вчерашние юнкера-с. Кадровых, почитай, нет. Все кадровые на германском фронте остались. А эти храбры на словах-с, все кричат о монархии, о решительной борьбе с комиссарами. Да только что на деле-то получается?
– И что? – с любопытством спросил Дохтуров.
– Да то и выходит, что идут они как бы по одной улице вместе с большевиками. Только те – по левой ее стороне, а наши господа – по правой. Слова разные, а цель-то одна. Не Россию хотят спасти-с, а к власти прорваться. И желательно – на чужой спине. Да только я свою для этой цели подставлять не желаю-с.
Павел Романович и сам о том много раз думал – хотя и не во всем был согласен с почтовым чиновником. Однако интересно другое: откуда у этого совершенно штатского (и к тому же весьма молодого) человека столь основательные суждения?
Видимо, этот вопрос столь явственно отразился на его лице, что Петр Казимирович похлопал-похлопал белесыми своими ресничками и пояснил: