Павлу Романовичу показалось, что начальник сыскной полиции отвечает механически, а сам решает внутри себя какую-то сложную задачу. И эта задача самым непосредственным образом касается его, Павла Романовича Дохтурова.
– Я не могу везти его в управление, – повторил Карвасаров. – Вам не нужно знать тонкостей. Могу только сказать, что я намерен выяснить насколько возможно полно, каковы масштабы измены. Но в своих стенах мне не дадут это сделать. Секретаря Поликарпа немедленно выдернут из моих рук, и более я его не увижу.
– Кто выдернет?
– Не задавайте лишних вопросов. Я и так сказал вам много. Даже чересчур. В общем, я намерен поработать здесь. Со мной люди, которым я доверяю.
«А вот и напрасно, – подумал Павел Романович. – Во всяком случае, один из „гороховых пальто“ доверия никак не заслуживает».
– Впрочем, – тут же поправился полковник, – наверняка знать это я теперь не могу. Ладно, как бы там ни было, некоторое время в моем распоряжении есть. Будем надеяться, его хватит.
– Хватит на что?
– Разобраться, каким боком вы вклеены во всю эту историю. Но без вашей помощи мне не обойтись. А провести и закончить это расследование я непременно должен, так как оно для меня последнее.
– Почему?! – искренне поразился Павел Романович, но Карвасаров лишь отмахнулся:
– Это не ваша забота. Слыхали выражение: «Ни Богу свечка, ни черту кочерга»? Так это про меня нынешнего. А теперь, уважаемый доктор, я попрошу еще раз пересказать мне всю вашу историю. И как можно подробней.
Они просидели долго. Несколько раз мелькали в глубине коридора малиновые рубахи официантов, но выйти в зал никто не решился. Да, в общем, и незачем было: заведение не работало, кого обслуживать?
Как ни старался Павел Романович вспомнить что-либо существенное, способное пролить свет на всю эту запутанную, грязную и весьма кровавую историю, но так ничего и не вышло.
– Нет, не получается, – сказал наконец Карвасаров. – Тупик. Пойду, поговорю с Поликарпом. Может, разум к нему вернулся. Но это уже моя работа, – добавил он, заметив движение Дохтурова, – вы оставайтесь здесь.
Павел Романович молча кивнул. Ему случалось и прежде проигрывать. Он подумал: все равно никакой опыт не в силах сделать вкус поражения менее горьким.
Полковник поднялся.
– Послушайте, – сказал вдруг Павел Романович. – Вы говорили о каких-то фотографических карточках, найденных в тайнике. Не мог бы я на них посмотреть?
Полковник вытащил из внутреннего кармана конверт.
– Извольте, – сказал он со странною интонацией.
Ее смысл проявился сразу, едва Павел Романович открыл конверт: внутри были многочисленные фотографические снимки, запечатлевшие разнокалиберных обнаженных девиц. В основном снимки были на дрянной бумаге и скверного качества.