Титулярный советник понял, что сейчас с ним произойдет нечто ужасное. Словно в подтверждение, свечи потухли как бы сами собой, и в соборной стало совершенно темно…
* * *
– Ну что, обопнулся?
В голосе невидимого вопрошальщика не было на капли сочувствия.
Клавдий Симеонович ничего не ответил. Лежал как лежал и даже глаз не открыл. Только поморщился, словно от боли. Хотя боли взяться вроде как неоткуда.
Или же есть?!
Он вскинулся, с испугом закрутил головой. Хотел рывком подняться – не вышло. Кто-то удержал сзади за плечи.
– Не ерзай, – сказал прежний голос. – Поберегика живот.
– Живот?.. – переспросил Сопов. Он чувствовал себя неважно, мысли разбегались.
Надо сказать, что, когда в соборной загасли свечи, с Клавдием Симеоновичем приключилось некое помутнение рассудка. Со всей неотвратимостью титулярный советник понял: его ждет немедленное и чудовищное бесчестье. Он приготовился к баталии, потому что никак не мог позволить подобного над собой надругательства. Однако ничего не потребовалось, потому что вслед за тем Клавдий Симеонович неожиданно лишился чувств. Теперь же, придя в себя, он мучился ужасным вопросом: свершилось насилие или все-таки нет?
Осторожно высвободил одну руку, провел по брючному ремешку – здесь ли? Ремня на привычном месте не оказалось.
Клавдий Симеонович похолодел. Прислушался к своему организму на предмет тревожных сигналов. Однако ничего нельзя было понять, потому как у титулярного советника отчаянно болела голова и все плыло перед глазами. Попробуйте-ка в такой ситуации определить, где и что у вас не в порядке.
– Будет тебе егозить!
Сказано было основательно, с сердцем. Клавдий Симеонович хорошо знал схожие интонации: еще немного, и на пленника обрушится нечто поубедительней слов. В своем филерском прошлом Сопов и сам нередко прибегал к подобным приемам, что давало самые полезные результаты.
– Да я что… – забормотал он, стараясь говорить нетвердо (что получалось почти без усилий). – Я ж и не прошу ничего…
– А ты попроси, – сказал второй голос. – Да как следует. Может, и выйдет тебе послабление.
Вне всяких сомнений – говорила женщина.
Слова были вроде как обнадеживающие, но тон их не оставлял сомнений: сколько бы ни умолял нынче Клавдий Симеонович, ничегошеньки у него не получится. Можно и не надеяться.
Сопов осторожненько огляделся.
Комната, в которой был заключен титулярный советник, оказалась совсем небольшой. Света немного, потому и смотреть особенно не на что. Кроме него, двое – Клавдий Симеонович видел их тени на стенах. Мужчина и женщина. Скорее всего, кормщик со своей «богородицей».