– Дубина ты, – сказала Магдалина набитым ртом. – На шум слетятся его ребятки в полном количестве, и нас попросту сожгут вместе с куском джунглей, из-за которого мы атакуем патруль. Да и джунгли там вдоль дороги повырублены, не спрячешься.
– Можно вовсе и не прятаться, а наоборот…
– Что это ты за глупости болтаешь?..
– Ну, скажем… Мы с тобой изображаем любовную парочку… понимаешь?.. Манаемся на обочине дороги… Им из джипа не разглядеть, чья там задница ходит – кого-нибудь из их шайки-лейки, или чужака…
– И что дальше?
– По идее они должны остановиться. Наверняка захотят помочь советом… поучаствовать…
– Ну, а дальше что?
– По обстоятельствам…
– Знаешь, Побрезио… – сказала Магдалина, поразмыслив над его тактической задумкой. – Что-то мне не очень твоя затея по душе. Не мог бы ты организовать любовную парочку с кем-нибудь другим? Скажем, с Аркадио?..
– Тьфу на тебя! – в сердцах сказал Побрезио. – Вот же дура!
– Malе shovinistic pig, – не осталась в долгу Магдалина.
Чтобы скрыть досаду, Побрезио закурил длинную чёрную сигарку.
– Всё равно надо идти в долину, – сказал он.
– Всё равно, – согласилась Магдалина, продолжая жрать.
– А где ребята?
– Хуан остался в деревне, а Аркадио я послала на вершину горы, чтобы осмотрел сверху долину, покуда не стемнело.
– Это правильно, – сказал Побрезио. – Аркадио хорошо передвигается в джунглях.
– Он нас дождётся на перевале.
Похудевший на пять килограммов Эриберто Акока вяло втирал в свой непарный орган некое контрабандное снадобье, за которое Бетина Посседа не пожидилась отвалить каким-то барыгам из Веракрус изрядных денег. Тут открылась дверь, и двое незнакомых мужчин шагнули в его каморку. Сука, подумал Акока, ощутив предательскую слабость в области кишечника. Все-таки заложила ты меня, сука поганая, gamberra. Лучше бы я тогда остался у Ольварры…
Бесчисленное количество раз, полумёртвым ужом выползая из-под её запрокинутой на его бедро тяжёлой, как все грехи мира, ноги, он твердил себе это: продаст, продаст, заложит, – что ей… насчет особо страстной любви, о которой она принималась горячо и влажно распрягаться ему в покусанное ухо всегда за минуту и две секунды до оргазма, он иллюзий себе не строил: изголодалась баба под мужем-impotento, не более того… и вот оно, стало быть, случилось? пришли за ним?.. Она ведь, что греха таить, только этим его и держала при себе, тем, что в цивилизованном мире называется “шантаж”, “чёрная почта” – угрозою выдать его властям; а накопилось за ним немало для властей остросюжетного, начиная еще с той истории в Маньяна-сити, после которой он едва не загремел в кутузку надолго, спасибо Дону, старому кровопийце, вытащил мальчишечку, вытащил, чтобы впоследствии опалить как свинью, паяльной лампой… Акока неожиданно шмыгнул носом.