– Не уважают, – проронил Мануэло сквозь зубы, прищурившись на ночную дорогу, в точности, как Джин Хэкман во «Французском Связном» – фильме, который лет десять тому назад, когда у населения появились видеомагнитофоны, а Мануэло был юн и зелен, в хит-параде их деревни шёл третьим, вслед за «Рэмбо» и «Терминатором».
– Кого не уважают? – внимательно спросил старший брат. – Хефе?
Мануэло от страха едва не выпустил руль из пальцев.
– Вовсе нет, братец! – поспешил он оговориться. – Меньше всего я имел в виду хефе!
– Кого же они не уважают? – грозно спросил Хулио.
– Э-э-э… – протянул Мануэло.
– Отвечай, когда тебя спрашивают!
– В общем… я хотел сказать, что они совсем оборзели, братец!
– То-то же. Заруби себе на носу, парень: во всей Маньяне нет человека, который не уважал бы нашего хефе.
– Да! Да! – с жаром сказал Мануэло.
– А почему ты так испугался? – подозрительно спросил Хулио.
– Кто? Я? – беспечным, хоть и слегка дрожащим голосом сказал Мануэло.
– Не я же.
– Ну, разумеется, не вы, братец! – сказал Мануэло и, чтобы показать, что он ни фига не испугался, сплюнул в окно, но слюна в его рту загустела, и плевок пришелся аккурат на новые штаны, хорошо ещё, что уже опустились сумерки и братец ничего не разглядел. – Но и не я, раз уж на то пошло.
– И правильно, сынок, – голосом хефе сказал братец Хулио. – Никогда и ничего не бойся. Завтра съездишь в Пуэблу, найдешь там этих рокеров и конфиденциально скажешь им, что, если они ещё раз появятся на шоссе номер шестнадцать, их поймают, и ихние los cojones накрутят им на карбюратор, или что там есть в их грёбаных мотоциклах! Нет, не завтра, послезавтра. Завтра мы поедем во Фреснилло.
– А… – вырвалось у Мануэло.
– Что?
– Э-э-э… А откуда известно, что их можно найти в Пуэбле?..
– А куда ведет эта дорога, дурья твоя башка?
– Да, в Пуэблу.
– Значит, откуда же они ещё могут быть?
– Гениально, – сказал Мануэло. Энтузиазма в его голосе не было ни на песо.
– Я пару лет назад сам туда ездил и не велел им больше тут появляться. К югу от Пуэбло – пожалуйста. В нашу сторону – нет.
– А почему, братец?
– Дону Фелипе не нравятся рокеры. Он считает, что это – contagio norteamericano.[10] Недостойно маньянца уподобляться презренным грингос. Мы, маньянцы – великая латинская раса, а они – нация бандитов. Ты всё понял?
– Всё, кроме одного, братец.
– Кроме чего?
– На что именно им накрутят их los cojones?..
– Ну… Слушай, у старого Педро, который в нашей долине присматривает за канализацией, есть мотоцикл. Завтра подойди к нему и спроси, что там в мотоцикле крутится. Вот на то, что в мотоцикле крутится, им это дело и накрутят. Понял?