‑ Что хотели от меня террористы – это не твое собачье дело, комиссар.
‑ Тогда подскажите, как мне найти место, где прячутся эти террористы, ‑ сказал Посседа, продолжая улыбаться.
Пока только одним ртом из двух возможных.
Глава 14. Ещё один очевидец
Это было дьявольски опасно, и всё же Агата, то есть Габриэла, снова превратившаяся в Агату, облазила весь парк аттракционов из конца в конец. Она была одна-одинешенька на всём белом свете, и никому не могла поручить сделать это за себя. Мигель не убил её с одним условием: она должна была в самые кратчайшие сроки выяснить, что за товар обещал поставить покойник Октябрь дону Фелипе Ольварре взамен десяти миллионов долларов задатка. Агата ездила с Октябрём на переговоры, которые сорвались по её же вине, стало быть, кому же, как не ей поручить отыскать концы? Чтобы она сдуру не выкинула чего-нибудь, за ней издалека присматривал Хуан. Но чувства безопасности его присутствие в неё не вселяло: вмешиваться, случись чего, ему Мигель запретил. Он должен был только отзвониться, а выкарабкиваться из возможных неприятностей Агате предстояло самой.
Прошло три недели с того дня, как её рисованный портрет показали по всем телеканалам. Ни один профессионал, мало-мальски знакомый с правилами конспирации, её поступок бы не одобрил. Но надо же было откуда-то начинать. И она начала с Чапультепека.
Чтобы уменьшить вероятность быть узнанной, она оделась на этот раз в чёрное, как сельская замужняя маньянка, волосы и простреленное ухо прибрала под косынку, кобуру с револьвером прицепила на три дюйма выше левого колена с внутренней стороны бедра, в руки взяла молитвенник. Была вначале мысль позаимствовать где-нибудь детскую коляску и прикинуться мамашей. Мамаша гуляла бы своего младенца, а приближаясь к группам толкующих о чём-либо служащих, начинала бы ему гугукать и ворошить пелёнки. А под пелёнками – станковый пулемет, пошутила она несмешно. С одной стороны, на мать с младенцем вообще никто не обращает внимания, но с другой стороны… с другой стороны ей этого делать почему-то не захотелось.
Первый разговор, непосредственно касающийся её, она подслушала в кафе-павильоне, пустом по случаю буднего дня и утреннего времени. Два официанта вспоминали стрельбу трёхнедельной давности и эмоционально дискутировали с чёрным барменом по поводу того, какого несчастья великому Октябрю Гальвесу Морене понадобилось искать в их парке аттракционов. Один официант утверждал, что стреляла друг в друга русская мафия, а Октябрь здесь вовсе не при чём, он просто мимо проходил. Другой говорил, что norteamericanos, уничтожив своих террористов, наводнили своими оставшимися без дела войсками не только Ирак, но и Маньяну, и эти войска выдавили маньянских террористов из укромных местечек в горах, где те отсиживались. Вот и вынуждены несчастные террористы теперь бродить по городам, нарываясь на пули. Чёрный бармен всё это называл чушью, потому что после терактов в Нью-Йорке весь терроризм закончился – те, кто этим небожеским делом занимались, вернулись к мирной жизни, потому что правительство их негласно простило. Кроме Октября, которому мирная жизнь не полагалась. Вот он и поплатился за свою строптивость.