«И за борт ее бросает в набежавшую волну», — вспомнились Володе строчки известной песни, повествующей и о, мягко говоря, неджентльменском поведении Стеньки Разина. Однако дело было сделано. Во всей округе они были единственными живыми существами. И лишь озеро, темное, мрачное, хранило свое вечное, а теперь и какое-то зловещее, многозначительное молчание. Володе подумалось, что так же, должно быть, сыто и довольной молчало Чудское озеро после ледового побоища. Зубцов достал сигаретку, закурил. Внезапно издалека донесся шум мотора приближающегося вертолета — а вот и сам он тяжелой стремительной птицей выскользнул из-за деревьев. Вертолет отчего-то летел низко, возможно, сверху удалось разглядеть след от машины — знали, где искать. Авиацию в подкрепление отряду прислали всего неделю назад, почти одновременно с приездом Лайны, так что воспользоваться боевой машиной удалось с толком лишь теперь, для эвакуации выживших героев. Зубцов радостно вскинул автомат и дал очередь в воздух, разумеется, в сторону. Вертолет сделал вираж и завис над катером — по воде в разные стороны от закачавшегося суденышка побежали барашки, вздыбленные могучим винтом. Скользнула вниз веревочная лестница, и сперва Владимир, а потом Зубцов вскарабкались по ней вверх. Полковник, сказав о ранении инструктора, велел, когда она схватится, нежно поднимать трап вверх. Он еще внизу поинтересовался у девушки, которая выглядела пугающе бледной, сумеет ли она удержаться на одной руке, и получил утвердительный ответ. Зубцов сам втянул поднятую Лайну на борт летучего корабля, а потом уже руководил эвакуацией с катера бронебойного пулемета. Через две минуты влекомый винтом стальной ковчег, сделав разворот в воздухе, взял курс на военный лагерь.
Лайна еще в полете потеряла сознание. Когда с нее стянули куртку, стало понятно, что отнюдь не нервы были тому виной — кровь пропитала все свитера, в которые закуталась теплолюбивая девушка, и о размере кровопотери судить было очень сложно, видно было лишь, что она, безусловно, серьезна и угрожает жизни Лайны. Пилот связался со штабом, и на высоком уровне было принято решение держать курс на Москву, где было уже открыто представительство силлуриан, включавшее в себя медпункт со всем необходимым для лечения девушки. Полковник с Володиной помощью наложил жгут на рану, не снимая задеревеневшие от свернувшейся кровавой корки свитера. По воздуху все дороги короче — лететь до Москвы оставалось меньше часа. К радости Зубцова, уже на подлете к столице Лайна пришла в себя. Черты ее лица болезненно заострились, глаза запали. Она подняла взгляд на склонившегося над ней полковника и негромко сказала, но Володя все равно слышал — он сидел тут же, рядом: