— Начинай, а то остынет.
— С чего начать?
— Что больше нравится.
— Это что, кофе?
— Да. Смотри, намажь масло на хлеб, вот так…
— Хорошо.
— Ты ничего?
— Не знаю.
— Плохо себя чувствуешь?
— Нет, хорошо.
— А что тогда?
— Как ты думаешь, нам не надо этих людей поблагодарить?
— Каких людей?
— Ну, тех, которые нам все это дали.
— М-м-м. Ну, наверное… Стоило бы.
— Ты поблагодаришь??
— А почему не ты сам?
— Я не знаю как.
— Э-э, нет. Ты ведь знаешь, как сказать "спасибо".
Мальчик сидел, уставившись в тарелку. Похоже, растерялся. Отец только собрался открыть рот, как сын вдруг заговорил:
— Уважаемые люди, спасибо за еду и за вещи. Мы знаем, что вы приберегали их для себя, и, будь вы здесь, мы никогда бы к ним не притронулись, как бы голодны ни были. Нам очень жаль, что вы не смогли ими воспользоваться, и надеемся, что вы нашли покой в раю у Бога.
Посмотрел на отца снизу вверх:
— Так пойдет?
— Да, пойдет.
Мальчик ни за что не хотел оставаться в бункере один. Так и ходил за отцом взад-вперед по двору, пока тот перетаскивал пластиковые бутылки с водой в ванную комнату в глубине дома. Прихватили с собой газовую плитку и пару кастрюль, вскипятили воду, и вылили ее в ванну, и добавили туда холодной из бутылок. На все приготовления ушло много времени, но отец хотел, чтобы получилось как надо. Когда ванна наполнилась почти до краев, мальчик разделся и, дрожа, переступил бортик и лег на дно. Тощий, грязный, голый. Обхватил плечи руками. Темень, только и видно, что голубоватый щербатый круг огня на горелке плитки.
— Ну как?
— Ну вот, согрелся душой и телом.
— Согрелся душой и телом?!
— Ага.
— Откуда ты знаешь это выражение?
— Я не знаю откуда.
— Ну ладно. Хм, согрелся душой и телом.
Отец вымыл его засаленные спутанные волосы и хорошенько поскреб всего намыленной губкой. Спустил грязную воду, полил из ковшика, завернул дрожащего ребенка в полотенце и затем еще в одеяло. Расчесал ему волосы, посмотрел. От мальчика шел густой пар, больше похожий на дым.
— Ты как, ничего?
— Очень ноги замерзли.
— Я сейчас, подожди.
— Побыстрее.
Отец вымылся сам, и вылез из ванны, и насыпал в воду стирального порошка, и бросил туда их вонючие джинсы. Помешал квачом.
— Ты готов?
— Да.
Медленно прикрутил огонь в плитке. Погас. Включил фонарь и положил его на пол. Сели на край ванны, обулись. Отдал сыну кастрюлю и мыло, сам взял плитку, бутылочку бензина и револьвер. Закутались в одеяла и двинулись к бункеру.
Устроились на кровати в новых свитерах и носках, укутавшись в чистые одеяла, между ними — шахматная доска. Он сумел разжечь небольшой газовый обогреватель, сидели, потягивали кока-колу из пластмассовых кружек, а потом он сходил в дом, выжал джинсы, и принес их, и развесил сушиться.