— Я знал, — улыбнулся молодой человек, — я был уверен, что вы согласитесь мне помочь.
— Только не говори так, иначе передумаю, — пригрозил Дронго, — и давай начнем сначала. Расскажешь мне все еще раз. И я подумаю, как можно помочь твоему подзащитному, прежде чем мы с тобой завтра отправимся в Новгород.
В коридоре, где они ждали следователя, было довольно неуютно. Из открытой форточки дул холодный пронизывающий ветер. Нигде не было стульев, и им пришлось подождать двадцать минут, пока следователь Савеличев не вернулся в свой кабинет. Это был мужчина среднего роста, средних лет и средней, почти бесцветной наружности. Редкие, коротко остриженные волосы, глубоко посаженные глаза, прижатые к черепу уши, упрямый острый подбородок. Немного вздернутый нос, цепочка коричневых усов над верхней губой. Савеличеву шел тридцать девятый год. Он был уже советником юстиции, что приравнивалось к званию подполковника в милиции. Ни для кого не было секретом, что Савеличев уже давно мечтал о следующей звездочке и новом повышении. Он был уверен, что вполне может работать прокурором в каком-нибудь районе или начальником отдела в областной прокуратуре. Внутренне он уже давно готов был к новым должностям. Он с нетерпением ожидал нового приказа о своем назначении.
Матвей Константинович Савеличев лично знал убитого полковника Проталина. И с самого первого момента, после того как ему поручили в прокуратуре расследование убийства полковника, он взялся за него с необыкновенным рвением, хорошо понимая, что это его единственный и, возможно, последний шанс отличиться по-настоящему. Получить новое повышение или должность прокурора в одном из районов области. Савеличев работал в прокуратуре уже полтора десятка лет. Он не верил в разные таинственные исчезновения, загадочные убийства и невероятные преступления. Он верил фактам, цифрам, документам, экспертным заключениям. Он был реалист и прагматик. Поэтому с первой секунды Савеличев был убежден, что Тевзадзе виноват, и не видел никаких смягчающих вину обстоятельств.
Упорное нежелание подозреваемого признаться в совершении убийства вызывало у него гнев и ненависть к Тевзадзе. Именно Савеличев распорядился посадить Тевзадзе к уголовникам. Именно он сделал все, чтобы дожать подозреваемого, превратив его в обвиняемого. И теперь готовился сдавать уголовное дело на подпись прокурору, чтобы затем передать его в суд. Прокурор обещал поставить свою подпись уже завтра вечером. Савеличев не сомневался, что Тевзадзе получит пожизненный срок и никогда больше не выйдет из тюрьмы. И даже не потому, что он был виновен в убийстве полковника Проталина. Третья судимость автоматически делала из обвиняемого настоящего рецидивиста, которому не было места в нормальном обществе.