— Опять Гордиевский, — у Крючкова портилось настроение, едва он слышал эту фамилию. Нужно было понять этого черствого, сухого, педантичного генерала, патриота до мозга костей и порядочного человека. Он не любил предателей в собственном ведомстве. Он их ненавидел.
— Поэтому его нельзя трогать, — терпеливо пояснил Дроздов. — Сейчас англичане явно готовят ему побег. Нужно, чтобы он ушел в Лондон. И тогда все будет правильно.
— Отпустить предателя? Над нами все будут смеяться.
— У нас просто нет другого выхода. Как только Гордиевский окажется, в Лондоне, это будет означать, что наша информация о базах НАТО и продвижениях подводных лодок была получена случайно и никак не связана с деятельностью нашего агента.
— А операция «Айви Беллз»? — напомнил Крючков. — Они ведь прекратили проверку. Подлец Гордиевский успел им сообщить, что мы знаем все по подводным кабелям.
— Вот именно. И для этих целей мы предусмотрели специальный вариант, — ответил Дроздов, — его разрабатывали сразу несколько отделов.
— Какой вариант?
— Операция «Дрофа». Я вам докладывал об этом.
— Да, помню, — недовольным голосом ответил Крючков, — но это вообще безумие. Соглашаться на такую авантюру.
— Владимир Александрович, — убежденно произнес Дроздов, — мы все просчитали. Риска почти никакого нет.
— Вам так кажется. Кого вы подобрали на эту неприятную роль? — Дроздов назвал фамилию. — Почему его?
— Он подходит больше других. Есть какая-то неуверенность, скрытый надлом. В общем психологи с ним поработали.
— А если он сломается на самом деле?
— Тоже не страшно. Какая разница, какими мотивами он будет руководствоваться. Главное, что он расскажет американцам все, что их интересует. В том числе и по операции «Айви Беллз».
— Как мне все это не нравится, — Крючков встал из за стола и начал ходить по кабинету. Дроздов внимательно следил за ним.
— Значит, Гордиевского трогать не будем. — обернулся к нему Крючков.
— Нельзя, Владимир Александрович, он должен добраться до англичан живым и невредимым.
— Я должен буду согласовать этот вопрос с Виктором Михайловичем, — наконец, неохотно дал свое согласие Крючков.
Дроздов молчал.
Крючков вернулся к столу. Снова сел в кресло.
— Одни жизнью своей рискуют, а другие… И ты хочешь, чтобы мы его отпустили.
Крючков редко обращался к кому-либо на «ты» и делал этот лишь в минуту откровенности со своими офицерами. Дроздов это знал.
— Мы выиграем значительно больше.
— И с этой «Дрофой» не все ясно, — махнул рукой Крючков, — ты когда-нибудь про такое слышал?
— Поэтому мы и спланировали всю операцию, — ответил Дроздов.